Данилу ждали. Его задержала Марица Михайловна. Наконец и он вышел, лазоревый кафтан атласный, грудь вся жемчугом расшита, воротник соболин до плеч. Обступили его дружки, хлопают по плечу, смеются, и вдруг распахнулась с крыльца дверь, вихрем ворвался Федька, растолкал всех и прямо к Даниле.
Данила Иванович!.. бубенцы казаки скачут к воротам!..
Данила пошатнулся. Вся кровь сразу от лица. Он толкнул Федьку и, не говоря ни слова, выскочил крыльцо. Глядит, ворота настежь стояли, казаки скачут, холопы, запрудили весь двор, а за ними дорожные сани, запряженные четверкой гусем. И в санях стоит Иван Максимович. Шубу распахнул, шапку сдвинул назад, глядит во все стороны на холопов, на разукрашенные сани.
Лошади подскакали к крыльцу. Иван Максимович точно не к себе домой приехал. Стоит в сенях, смотрит, а на крыльце стоит Данила разнаряженный. Данила и глаз на отца не поднял, сразу упал ему в ноги. Иван Максимович поглядел еще раз кругом. Дворовые холопы перепугались насмерть. Никто не бросился навстречу хозяину помочь ему из саней выйти.
Иван Максимович повернулся к Даниле:
Ты чего? Пиры задаешь? Гостей сзываешь? Ну что ж, примай гостя нежданого. Выпьем с дороги.
Данила все не поднимал головы от земли.
Да ты чего ж лежишь? Не выйти из саней. В дом отца не пущаешь? Аль гостям казать не хошь? Ладно, и я переоболокусь. Где Анна?
Данила встал, хотел заговорить, но язык у него не слушался.
Чего спужался? спросил Иван Максимович. Аль неладное чего затеял? Сказывай!
Иван Максимович занес было ногу, чтобы вылезти из саней, но вдруг отдернул и нахмурился.
А пошто собор открыт да красным ковром крыльцо застлано? вспомнил он вдруг.
Батюшка, выговорил вдруг Данила, благослови! Свадьба моя ноне. Женюсь я.
Свадьба! крикнул Иван Максимович так, что лошади шарахнулись и сам он пошатнулся, а у холопов колени подогнулись. Многие на снег сели. Да как ты смел, щенок! Сказал жди! Ну, погодь ты у меня, благо поспел. Будет тебе свадьба! На ком?
На Голенищевой боярышне, Устинье Степановне.
На Степкиной крикнул Иван Максимович. Он быстро выскочил из саней и кинулся на Данилу.
Суета началась в доме.
Тот соскочил с крыльца в снег и закричал:
Батюшка, не мочно! Невеста ждет. Настоятель в соборе. Благослови! Богом молю! И Данила снова кинулся отцу в ноги.
Не бывать тому! кричал Иван. Сказано вон всех! А тебя выдеру да в поветь запру. Эй, Панька, Юшка, вяжи его!
Данила вскочил, глаза у него налились кровью. Он закинул за плечи рукава, отступил к стене и ждал. Холопы топтались на месте. Из сеней выглядывали перепуганные гости.
Ну! крикнул Иван Максимович, чего стали? Аль забоялись? Хватайте, не то казаков кликну.
Панька сделал шаг, но Данила размахнулся и двинул его в грудь, так что он отлетел на сажень.
Вишь, волчонок, не дается! сказал Иван. Эй, Остап, Ворон, заарканьте-ка мне жениха. Казаки спрыгивали с лошадей, холопы шарахались в стороны.
Батюшка завопил Данила. Неужли?.
Но на него уж набросились два казака и Панька с Юшкой. Он отбивался, сколько хватало силы. Но его повалили
в снег и скрутили кушаками. Иван глядел с крыльца и приговаривал:
Так его! Так! Лупи! Вяжи туже!
А когда Данилу связали и подняли, он сказал:
Галка, веди в поветь, что под повалушей, там запрешь.
Галка молча взошел на крыльцо. За ним Панька с Юшкой вели Данилу. На губе у него была кровь, лазоревый кафтан висел клочьями, ворот на снегу валялся. Иван шел за ним.
Кланяйся гостям, жених, сказал он, переступив порог, благодарствуй за честь. Ноги ему там свяжите, приказал Иван и вошел следом в сени.
Дружки столпились кучей в заднем углу. Всем не по себе было. Иван взглянул на них, усмехнулся и сказал:
Ну, гости дорогие, не прошены пришли, не провожены вон пошли!
Парни молча, толкая друг друга, выбрались из сеней, нахлобучивая находу шапки.
Иван круто повернулся и поглядел на Анну. Он сразу ее заметил, но не подавал вида. Анна шагнула к нему и поклонилась в ноги.
Вновь напрокудила? проговорил Иван Максимович негромко.
Анну всю точно морозом обдало. Она промолчала.
Свадьбу без меня играть затеяла! Тем разом помиловал, ноне не жди. Пошла в опочивальню. Ране с холопами разделаюсь.
Анна повернулась, не сказала ни слова и пошла в свою горницу.
Иван хотел выйти на крыльцо, но тут из других дврей вышла Марица Михайловна с Усовым.
А, Нил Терентьев! сказал Иван Максимович. На мать он и не посмотрел. Ты тут, надо быть, намест отца? Невесту сыну высватал? Спасибо на том! Да вишь, не к месту послуга твоя. Пущай нной кто тот товар берет. Нам не к лицу облезлый мех покупывать.
Пошто порочишь девицу, Иван Максимыч? сказал Усов, Устинья Степановна всем взяла и лицом и обычаем.
Ну и сватай, коли так, за своего Кузьку, перебил его Иван Максимович. А нас не замай.
Ванюшка, заговорила Марица Михайловна. Почто гневаешься? То господня воля. Фомушка молвил. Утица.
Э, матушка, вновь ты с дурнем со своим. Сгоню со двора дармоеда. Прощенья просим, Нил Терентьев, обернулся он к Усову.
Прости и ты, Иван Максимыч, сказал Усов, попомним, как Строгановы гостей чествуют да за послугу благодарствуют.