Вон еще тех двоих еще вяжи, сказал Данила Федьке, и домой ведите. Пущай Галка ключ даст от повети, что под повалушей. Туда их запри. Демку тож убрать. А вы, страдники, обернулся Данила к варничным рабочим, тотчас варю починайте! Приказчика со двора пришлю. Коль вперед жалиться на вас не станет, справно работа пойдет, може и не скажу на вас батюшке, сам выпорю.
Данила повернулся и подошел к мастеру. Толпа молча вставала с колен и медленно расходилась. Связанных окружили дворовые и повели к дому. Двое подняли труп Демки и понесли.
Сколь ноне пудов с одной вари уваривается, Ваня? спросил Данила мастера.
Голландец с удивлением посмотрел на него и сказал:
Я той Дема в Вологда знал. У его отец варниц своя бил.
Так, сказал Данила, батюшка мой ему на варницу и казны давал, пятьдесят пять рублев. Демка-то за долг и заживал. Да, вишь, не отжил долга.
Степанов день
Степан Трифоныч пришел с Устей. Она и не взглянула на Данилу, хоть первый раз еще встречала
его с той ночи. Данила поклонился воеводе. Тот ничего, не рассердился. Видно, угодил Данила ему почестью.
Никогда еще такой долгой обедни не служил настоятель, точно в великий пост. Данила думал, что и не кончится никогда. Но кончилась все-таки. Данила подошел к воеводе и спросил его, не дозволит ли воевода в дом к нему притти поздравить. Воевода насупился, но Данила вовремя переложил из руки в руку шапку, и в кубке деньги зазвякали. Воевода сразу забыл про обиду.
Просим милости, Данила Иваныч, сказал он. Мы гостям завсегда рады. Приди хлеба-соли откушать.
Коль дозволишь, Степан Трифоныч, спросил Данила, я б от обедни враз к тебе зашел. С очей на очи перемолвиться.
Ладно, Данила Иваныч, сказал воевода.
Тут его обступили торговые люди, стали поздравлять. Данила отошел, а к Усте все-таки не подходил. Дождался, когда Степан Трифоныч пошел из собора с дьяком. Тут и он с ними вышел. Когда они к дому подошли, воевода отпустил дьяка, а Данилу попросил в горницы. Данила еще раз поклонился хозяину, вынул кубок и сказал:
Не прогневайся, Степан Трифоныч, чем богаты, тем и рады.
Воевода взял кубок, развернул, поднял крышку и заглянул внутрь.
Спасибо, сказал он, Данила Иваныч, на твоей ласке. Знатный кубок. Ноне ж с него меду твоего испробую. Слыхал я, большая мастерица меды сытить Анна Ефимовна.
Матушка хозяйка добрая, сказал Данила.
Садись, Данила Иваныч, гость будешь, сказал воевода и сам сел на лавку.
Данила переминался с ноги на ногу.
Степан Трифоныч, начал он и шагнул к воеводе, не по обычаю я говорить с тобой хочу. Надо б сватов заслать, а я
Воевода и договорить ему не дал.
Сватов! крикнул он. Не бывать тому! Не по тебе товар. Гадаешь, как Строганов, так кого хошь, того и сватай. Я сам Голенищев!
Степан Трифоныч, сказал Данила, не гневись ты. Сам ведаю, боярского ты роду. Ну, и мы тож не обсевки в поле. Государь до нас милостив. Тож с «вичем» пишемся.
Гадаешь, как с «вичем», так и нет вас боле! Воеводу не почитаете. Сватать надумал! А пса кто травил? А со двора кто плетью гнал? Запамятовал!
Воевода посинел весь. Здоровый глаз выкатил, уперся кулаками в лавку и перевесился к Даниле.
Данила попятился даже. А потом упал на колени и заговорил:
Прости Христа ради, Степан Трифоныч! Не я то. Сам ведаешь, батюшка мой.
С того ж дерева лист гнилой.
Послухай ты меня, Степан Трифоныч. Как на духу, тебе поведаю. Батюшка мой, сам ведаешь, удержу ему нет. Государя великого не слухает. Быть ему в великой опале. Да Строганов-то, ведаешь, не он один. Дядья на его сильно обижаются. Ноне, как на Перми я был, порешили мы деловую запись писать, государю челом бить, чтобы на Перми мне полным хозяином быть. А коль не уймется батюшка, и вовсе б от него вотчины отобрать, мне передать, а его чтоб в монастырь.
У воеводы даже дух занялся. Смотрел он на Данилу, раскрывши рот.
Вишь ты! сказал он, когда Данила замолчал. Ну и надумали! А как не похочет великий государь?
Андрей Семеныч сам на Москву поехал челом бить государю. А государь на батюшку гневен, похочет Степан Трифоныч, заговорил опять Данила, отдай за меня Устю. Вот как беречь буду! Батюшки до весны не будет, до его и свадьбу сыграем. Я на Пермь с Устей поеду. В Чусовом городке жить станем.
Ладно то все ты сказываешь, Данила Иваныч, начал воевода, помолчав. А так ли все станется, как замыслил ты? Молоденек еще ты будто экие дела вершить.
Данила быстро вскочил с колен.
Ну, коли не даешь мне веры, Степан Трифоныч, вскричал он, стало быть, и говорить нам не о чем. Постарше кого поищи.
Вишь, горяч ты сколь, Данила Иваныч, сказал воевода, усмехнувшись. На тебя я сердца не имел. Коль повелит государь деловую писать, что ж, перечить не стану, засылай сватов.
Данила засмеялся.
Ой! вскричал он, ну и спасибо! Не спокаешься, Степан Трифоныч. Уважу тебе. И Устю беречь стану.
Воевода встал и обнял Данилу.
Утица
У Данилы