Питер ван-дер-Гун.
Данила велел накормить его, а потом сразу же повел в варницы. Не терпелось ему наладить все поскорей с солью.
Вычегда уж начала разливаться, надо было кончать весеннюю варю, не сегодня завтра зальет варницы, так и не покажешь мастеру, как у них идет работа. Больше всего хотелось Даниле дознаться, можно ли так выправить соль, чтобы она стала не хуже заморской.
Голландец зашел в первую варницу, попросил посветить, заглянул в цырень, ахнул даже и головой закачал. Потом в ларь с рассолом долго глядел. Зачерпнул ведром, обмакнул палец, облизал и кивнул головой, точно понравилось ему. Хоть работники сами, когда им в рот рассол попадал, не знали как отплеваться. Потом мастер спросил готовую соль. Повар показал ему за варницей целая куча на рогоже павалена. Правду сказать, и показывать стыдно будто. Непривычный человек и не угадает, что за мусор навален. Мастер поглядел на кучу, потом на повара, потом на Данилу.
Золь? спросил он.
То-то соль, сказал Данила. Сами видим никуда. А ты скажи, можно ль выправить? Голландец взял в горсть соли, пересыпал с руки на руку, разглядывал, нюхал и потом сказал:
Чинить сирен надо, белай будет.
Да про то и молвить нечего, сказал Данила, сами то ведаем, за то и полиц выписал. Видал?
Мастер кивнул головой.
А ты мне скажи, продолжал Данила, как починим, станет ли наша соль добрая, не плоше заморской?
Данила смотрел на мастера во все глаза. Голландец оглянулся на ларь с рассолом.
Там золь хорошь, сказал он. Делайть можно. Только работайть многа. Платить многа дорого будет.
Данила обрадовался.
Не бойсь, немчин, сказал он, Строгановы Правдухиным не чета. Заплачу. Коль выправишь соль, что гости заморские браковать не станут, ничего не пожалею, много боле против уговора заплачу, не стану молвить дорого-де.
Мастер покачал головой.
Не надо, сказал он, как уговор, так плати, многа не надо.
Данила удивился.
Сам же молвил, много платить надобно.
На мне, сказал голландец. Кто работай. Работать многа больше надо. Им многа платить.
И он махнул рукой в сторону холопов, издали глядевших на немчина.
Данила еще больше удивился.
Так то ж холопы, сказал он, чего ж им платить? Чего велишь, то и сполнят. Ты мотри, Надейка, повернулся он к повару, слухай того мастера и работникам вели. Коль на кого с жалобой придет, отодрать велю.
Даниле мастер очень понравился. Знает, видно, толк в соли. И лижет, и нюхает, и на свет глядит. Наладит промысел. А уж коли соль лучше прежней станет, батюшка и тот подивится, чего Данила только ни наделал тут. Да и не в Соли одной. Данила задумал на Пермь съездить. Полиц туда свезти, тамошние варницы починить. Боялся Данила, что Анна Ефимовна не станет его пускать в такую дальнюю дорогу, но она ничего. Сказала ему сразу:
Дело, сынок, задумал. Возьми Федьку с собой, толковый он. Полой водой живо съездишь, поглядишь. С коих пор не бывал никто.
Анна Ефимовна даже обрадовалась. Она боялась, что дома Данила, пожалуй, еще что-нибудь затеет, всю казну переведет.
Когда ж ехать надумал, сынок?
Да у меня все исправно, хоть завтра в путь. Воскресенья лишь дождусь, в соборе помолюсь и выеду.
Сказал скорее надобно. А то воскресенья дожидаться хошь. Богомолен сколь стал, сказала Анна Ефимовна.
Данила опустил голову, но ничего не сказал.
Может, дома молебен отслужить? спросила Анна Ефимовна. Завтра ж можно к отцу-настоятелю послать.
Данила испугался.
Ha что, матушка, настоятеля тревожить, я дождусь. Он взглянул на Анну, а у нее глаза смеются.
Матушка, сказал Данила, аль неладно я что молвил?
Чего смеешься?
А ты чего хитришь, Данила? Гадаешь, не ведаю я, что тебя в собор манит. На то и к себе звала Устю, посмотреть хотела, на кого мой сынок все глаза проглядел.
Уж ты скажешь, матушка А правда, матушка, нет моей Усти краше.
Уж и твоей, сказала Анна, больно ты скор, сынок. Поедешь ноне, может, и с памяти долой. Дело молодое. И лучше, Данилушка. Батюшка на Москве тебе ладит невесту сыскать.
Не бывать тому, матушка. Ни на ком, опричь Усти, не женюсь. Так и батюшке скажи.
Мотри, Данила, большой шум будет. Иван Максимыч сильно воеводу не любит.
Воевода тож на его гневен, сказал Данила. Добром не дадут, все едино увозом увезу. Вишь, какой шустрый, сказала Анна с усмешкой. Ну, да не тотчас. Молод еще жениться ты, Данила. Погодь маленько.
Годик погожу, ответил Данила, а коль сам женить затеет батюшка, право слово сбегу.
Немецкая соль
Уйми ты, матушка, немчина того, говорил он. Вишь, что надумал! Не по нраву ему, что в кровлях посередке дыры. Велит заделывать, а в стенах прорубать. Суматошный.
Ну чего ты цепляешься к нему, старый, сказала Анна, пущай его, как ведает. Аль тебе тех дыр жалко?
Время-то, матушка, Анна Ефимовна, жаль. Варю, чай, починать пора. Цырени-то больно хороши удались. Соль поглядеть охота.
Наглядишься, усмехнулась Анна. Данила не велел мастеру перечить.
Повар ушел и все ворчал по дороге.
Сделали, как велел голландец, а потом сами радовались. Дым раньше прямо вверх тянуло. Хочешь в цырень заглянуть, как там рассол уваривается, а в глаза дым, не видно и рассола. А теперь дым из ямы вбок потянуло. Стань с другого края и мешай, глаза не ест.