«Дик! заорал я. Ди-ик!»
Верный пес появился в тумане. Высоко над водой торчала его остроухая голова. Он спешил на помощь и успел, а ведь мог испугаться воды, не прыгнуть с борта. Мог бросить меня, но он подплыл. Я вцепился в ошейник и готов был целовать собаку в мокрый нос. Радость и надежда переполняли меня. Появление пса придало мне сил.
Сколько времени мы гребли, не знаю. Наверно, вечность, а только вконец измученные добрались до прибойной полосы. Помню, когда мои колени коснулись дна, я с трудом разжал свои закостенелые пальцы.
Дик вышел из воды и упал. Он не лежал, поднялся и, покачиваясь, стряхнул с себя воду. Я смотрел на него и плакал от радости.
Этот удивительно сильный пес все понимал. Он подошел, сжал крепкими челюстями полу моего костюма и в несколько рывков вытащил меня на берег.
Обессиленный, я не мог даже ползти и долго лежал в дремотном забытьи. Поднялся я совсем разбитый. Земля кружилась, тошнота подкатывала к моему горлу. Подкашивались ноги, дрожали руки. Зуб на зуб не попадал от холода, а впереди простирались сорок километров бездорожья, по прибойной полосе, через горы и тундру. Я старался бежать, чтоб согреться, но согреться не мог. Стемнело, и еще более сгустился туман. Вторая половина августа, в сущности, осень. Холод пробирал до костей. Бежать в темноте мог только идиот. Я спотыкался и падал. Разбил лицо, исцарапал Руки.
Потом на пути взгромоздился Черный мыс. Он далеко уходит в воду. Пришлось забираться на сопку, обходить его. Там и залихорадило. Темень, хоть глаз выколи. Морось. Вдруг ослепило лучами палящего солнца. Раскаленный песок обжигал мои ноги. Я брел, изнывая от зноя. Я хотел пить. Меня мучила жажда. Я видел оазис и море воды. На миг прояснилось. Упал со скалы. Сорвался на камни. Плескал рядом прибой. Все померкло. Наверно, шел прилив, я лежал у воды, и Дик оттащил меня далеко на песок, в безопасное место.
Два месяца врачи боролись за мою жизнь. Я лежал, ничего не соображая, в бинтах и гипсе. А когда пришел в сознание, сердобольная сестра рассказала, что меня нашли вертолетчики, но собака не подпускала. Так они убили ее палкой.
Всю осень и зиму я провалялся на больничной койке. Медленно срастались переломанные шпангоуты. Мысли витали всякие, но из головы не выходил Дик. Я не мог примириться с тем, что мой друг убит. Люди звери. Неужели не могли найти другого способа, чтобы отогнать собаку?
К весне я уже понемногу ходил, поглядывал в окно, перебирал в памяти всю жизнь, короткую жизнь, строил планы на будущее. Терзали предчувствия. Хорошие или плохие, я разобраться не мог. В душе не было спокойствия. Я ждал своего буксира, и он пришел. Андрей, мой помощник, принес радостную весть: он видел Дика на причале и возле дома Ленки. Сомнений не было: Дик искал меня. После отъезда Андрея в свете радужных надежд я быстро шел на поправку. Представлял себе встречу со своим четвероногим другом и черноглазой Ленкой. Но капля дегтя портит бочку меда. Я узнал, что к Ленке ходит Андрей и они собираются пожениться. Это известие меня мало тронуло. К тому времени я уже клин вышибал клином. Но когда Грачиха сказала, что Дика застрелили, у меня поднялась температура. Врачи порядком повозились, восстанавливая мою психику.
Больше с Курилами
меня ничто не связывало. После выздоровления уехал на Камчатку. Былое быльем порастает. Но мир тесен. Перед этим рейсом я встретил островитянина, бывшего матроса. Он-то и сказал, что меня обманули. Не умышленно, но обманули. Собаку действительно стреляли, пес утащился в горы, была кровь, и думали, что ему хана. Словом, Дик жив, и я увижу его. Понимаешь, увижу. Собака не забывает того, кто ее вырастил. Пес узнает меня, и я его заберу.
Рассказ капитана ошеломил старшего помощника. Выходит, Кряжев работал на Курилах, и именно здесь, и знает условия плавания.
«А я-то ему толковал о циклонах».
Уязвленное самолюбие глодало старпома. Он готов был отрезать себе язык. Так опростоволоситься перед мальчишкой И все-таки кто дал право гнать сейнер из-за какого-то пса? Но ссориться с капитаном старпом воздержался. Кряжев мог у начальника взять «добро».
Кэп, а для чего тебе пес? Живет он, ну и пускай живет.
Я у него в долгу, а долг платежом красен.
Долг перед собакой это смешно. Пес обязан спасать хозяина. Для этого его кормят. А ест он больше лошади.
Старпом, у тебя никогда не было настоящего друга?
Вопрос был чисто риторическим. Капитан отвернулся от своего помощника, настроил бинокль и внимательно осмотрел берег. Он был уверен, что должны пробежать собаки. Берег место встреч всех обитателей острова. Даже куропатки прилетают поклевать камешки.
«Наверно, мало осталось на острове волков, думал Кряжев, медведю прожить легче. Летом он ест ягоду, осенью ловит рыбу, набирает жирку и всю долгую зиму спит под снежным настом в теплой берлоге. Волки обречены. Мышкой сыт не будешь, а куропатку еще нужно поймать. Море иной раз и тухлой рыбешки не выкинет. Попробуй прожить. Ушло время, когда на прибойной полосе гнили горы китового мяса обилие пищи для всех зверей и птиц. Теперь на китов запрет. Китобаза закрыта. Старые шашлыки замыло песком. Восточный берег опустел. На западном остался один поселок Шелихово. Волчья стая стихийно возникла и вымрет с голоду, или охотники истребят ее. Где же Дик?»