Треск ветвей, сопение и рык все смешалось в отчаянной схватке, остервенелой, беспощадной и дикой.
А Зимин стоял, поводя стволами, и не мог выстрелить без риска попасть в собаку. Но вот живой клубок шерсти, земли и крови стал расти. Медведь поднимался. Он лапой шибанул Найду. Она взвизгнула, откатилась, ударилась о корявый ствол дерева, затихла и осталась лежать.
Лорд висел у зверя на груди. Его пасть сомкнулась чуть ниже медвежьей глотки. Это была мертвая хватка дога. Но медведь мощными когтистыми лапами сжал собаку. Зимину показалось, что трещат ребра, что круглое тело дога сжимается в лепешку, а когти зверя крючьями вонзаются в сердце собаки. Медведь оторвал от себя одеревеневшего пса и, как чурку, бросил под ноги.
Зимин выстрелил. Медведь дернулся в его сторону. Зимин выстрелил еще в красную клыкастую пасть. Зверь завалился, подмяв под себя Лорда. Длинные медвежьи когти судорожно бороздили землю, пытаясь достать ногу охотника.
Зимин отступил. Он торопливо шарил в патронташе.
Стало удивительно тихо. Никто не ревел, не лаял, не скулил.
Найда лежала с открытыми глазами, смотрела на мир. Она будто улыбалась и хотела сказать: «Вот и все. Мы его одолели»
Лорд был жив. Невыносимую боль он выдерживал, не издав ни звука. Только приоткрылась его воспаленная пасть, из которой торчали клочки медвежьей шерсти. Зимин оттащил его от медведя. Руки охотника были в крови, ноги противно и незнакомо дрожали.
Лорд поднялся на передние лапы, волоча зад, пытался пойти, но зацепился бедром за куст и рухнул.
Он лежал на боку, смотрел на человека с болью и надеждой. Большие умные глаза его молили о помощи.
Лорд! Хороший ты мой. Потерпи. Потерпи, склонился над собакой Зимин.
Он ощупывал спину собаки, пока ладонь не провалилась меж позвонков. Дог был не жилец. Хребет оказался переломанным. Зимин
ничем помочь собаке не мог. Оставалось лишь прервать мучения Лорда. Трудно, невозможно было смотреть в страдальческие глаза, умные, преданные глаза собаки, а когда они на мгновение прикрылись, раздался выстрел.
Зимин, орудуя ножом, выкопал могилу, застелил ее хвоей и уложил своих друзей.
Если идти с горы по медвежьей тропе к морю, то увидишь слева на кедровом стволе вырезанные слова:
«Лорд и Найда они спасли мне жизнь».
Вешка
Собачонка крутила головой, старалась успеть рассмотреть их, понюхать, познакомиться. Но они, опустившись, тут же поднимались и исчезали. Каждый из этих скороходов мог толкнуть, отбросить, придавить маленькую собачонку. Но нет. Ни один ботинок не опустился на нее. И все-таки ей было страшно. Ух как страшно одной, без родных и знакомых, без дома, без друга на многолюдной улице.
Собачонка останавливается, приветливо машет хвостиком и домам, и улице, и солнцу, и людям, и даже ботинкам. Но никому до нее нет дела. Обидно. До слез обидно. Собачонка садится и скулит. Она голодна. Она устала.
Вдруг возле нее остановился один ботинок, затем второй. Собачонка уставилась, перестала скулить, ткнулась носиком в черную кожу блестящей пары, обнюхала и посмотрела вверх. Перед ней стоял человек. От него пахло свежим морским ветром и весенней теплотой земли. Большие руки протянулись к ней, и собачонка почувствовала нежное прикосновение и приятное почесывание за своим обвислым ушком. Потом в ее маленькую пасть ткнулась вкусная конфетка.
На, ешь! сказал человек, и его ботинки, поднимаясь и опускаясь, медленно удалились.
Собачонка не стала доедать лакомство. Она побежала вдогонку за большим и добрым человеком, инстинктивно чувствуя в нем свою защиту, своего друга.
Роман, третий помощник капитана с гидрографического судна «Нептун», подошел к трапу. Но прежде чем подняться на борт, долго смотрел на пепельную собачонку. Потом наклонился, взял в руки хрупкое теплое живое существо и твердо шагнул вверх.
Судно выходило из порта в дальнее и длительное плавание, увозя на своем борту четвероногого члена команды. Последний маяк погас в синей дымке Японского моря последняя веха родной земли, и этим именем матросы окрестили собачонку Вешка.
Вешка, Вешка Что ожидает тебя вдали от родной земли, там, где бушуют жестокие штормы, где беспощадно палит чужое тропическое солнце?
Как ребенка, окружили моряки Вешку заботой. Каждый старался дать ей лучший кусочек. Вешка беззаботно носилась по горячей палубе, таскала в зубах рукавицу или лаяла на подлетавших чаек. Она, как и все моряки, любила принимать душ, не боялась качки и с величайшим удовольствием сидела на мостике возле своего любимого человека. Если уж честно сказать, то Роман меньше, чем кто-либо, уделял ей внимания. Но Вешка понимала работа. И тем радостнее было, когда он позволял ей забираться по трапу на капитанский мостик.
Долго судно ходило по необъятному голубому простору морей и океанов. Очень долго. Бывало, «Нептун» подходил к какому-нибудь берегу. Якорь с грохотом летел в теплую воду, кишащую акулами и медузами разного размера и цвета. Кто-нибудь из команды выезжал на вельботе в сторону берега. Тогда Вешка садилась у борта и уныло смотрела вдаль. Она ловила чужой, незнакомый запах, слушала чужие, незнакомые голоса. Кричали люди, а может быть, птицы, а может быть, таинственные звери неведомых тенистых джунглей. Вешка знакомилась с жизнью на расстоянии. Чутье и слух хорошие помощники, но лучше бы повидать все своими