Его боялись и ненавидели враги. Они обещали за голову чекиста крупное вознаграждение. Его любили партизаны. Его знали в лицо сотни крестьян в различных районах. К чекисту с уважением относились даже те, кого он карал именем советского закона и у кого, казалось бы, не было особых причин для благодарности.
Однажды вдвоем с проводником чекист пробирался по немецким тылам в глухое село.
Возле одной деревеньки путников неожиданно остановил прохожий:
Дмитрий Васильевич, здравствуйте!
Гражданин, вы, наверное, ошиблись.
Что вы! На всю жизнь запомнил. Вы же начальник НКВД Емлютин.
Дело принимало серьезный оборот. Что за человек? Случайная встреча или провокация? Партизан поблизости нет, кругом немцы. Проводник опустил было руку в карман, но Емлютин взглядом предупредил его намерение.
Где мы встречались?
Судили за кое-какие грехи. Эвакуировать не стали, отпустили до особого распоряжения под расписку. Живу тут у тещи. В деревню не ходите. Немцев сегодня полно понаехало. Переждать надо ночь, а там, на зорьке, я вас выведу. Давайте в мою хату.
Веди.
Ночь Емлютин скоротал в доме «крестника», а на рассвете тот задами да огородами вывел чекиста на глухую дорогу. Прощаясь, крестьянин спросил у Дмитрия Васильевича совета, как дальше жить, что делать.
Бей фашистов. Теперь, брат, у нас одно дело.
С тем и расстались. Долго еще Дмитрий Васильевич шел молча в темноте, размышляя об этой встрече, о странных превратностях человеческой судьбы. Он много рисковал, этот смелый и в общем-то осторожный человек. Дело, которому теперь он отдал себя целиком, было необычным, невероятно трудным. Потому и рисковал, попадал в переделки и не однажды глядел в глаза смерти.
Как-то зимой Емлютин возвращался в штаб после утомительной поездки по отрядам. Сани еле тащились по занесенной дороге. Лошадь выдохлась, да и ездоки умаялись.
Придется передохнуть, сказал Дмитрий Васильевич, когда впереди показались избы хутора Каменовка. Завернем в крайний дом.
Во дворе встретилась хозяйка с заплаканными глазами. Женщина взглянула на подъехавшую подводу с вооруженными людьми и еще пуще залилась слезами.
Что случилось? Кто-нибудь обидел?
Партизаны, родимый, грабят. Подчистую все вымели. Вон они пьянствуют.
Емлютин с двумя командирами кинулся в избу. За столом сидела пьяная, орущая компания. Человек пятнадцать во главе с лейтенантом. Все вооружены, в армейской форме.
Что за люди?
Из окружения, отозвался пьяный голос.
Из каких частей и почему безобразничаете?
мы придавали особое значение.
За два года борьбы партизаны и подпольщики Орловщины пустили под откос 841 эшелон с живой силой и военными грузами противника. Массовое разрушение железнодорожных магистралей одновременно на больших участках не прекращалось ни на день и ни на час. Только за одну ночь 8 апреля 1942 года на разрушение железнодорожного полотна вышло сто разведывательно-диверсионных групп.
На двадцатикилометровом участке дороги было осуществлено семьдесят взрывов. Врагу был нанесен огромный ущерб.
Многие выпускники «школы пожарников» стали подлинными мастерами подрывного дела. Партизанский минер Алексей Иванович Ижукин пустил под откос одиннадцать эшелонов, подорвал девять железнодорожных мостов. Именно он технически подготовил и осуществил взрыв на крупном Навлинском железнодорожном мосту. За проведение этих и других операций минеру было присвоено звание Героя Советского Союза.
Навечно осталось в памяти народной имя партизана Александра Измайлова из отряда имени Виноградова. Однажды он вышел на минирование железнодорожного полотна, но установить мину не успел. Прямо на него шел эшелон с танками. И, чтобы не пропустить эшелон к фронту, Александр бросился с миной и толовыми шашками под паровоз.
Некоторые боевые операции партизан, характерные особой дерзостью и значительностью, не забываются и сегодня не только нами, партизанами, чекистами, и нашими друзьями, но даже недругами и врагами. Об одной из таких операций по уничтожению Синего моста через Десну в районе Выгоничи мне хочется рассказать поподробнее.
Далеко слышны в ночи шаги часовых. Цок, цок, цок! Положив руки на автомат, немцы медленно расхаживают по пролетам моста. Подмораживает, с севера тянет легкий ветерок. Издалека донесся гул поезда. Вырвавшись из-за поворота, паровоз коротко дудукнул, высветил прожектором стальные сплетения ферм, змейки рельсов и загрохотал над рекой. На фоне звездного мартовского неба проплыли хищные силуэты танков и пушек. На восток!
Из прибрежной тьмы гитлеровский состав проводили десятки настороженных глаз. Наконец перестук колес смолк, и над холодной Десной в тишине опять мерно зацокали кованые подошвы охраны.
Пора! раздалась приглушенная команда под насыпью. Призрачные тени скользнули к мосту, слились с ажурными конструкциями и, словно привидения, пропали во мгле.
Одна из ударных групп быстро сняла часовых, охраняющих мост, а вторая группа окружила казарму гарнизона и открыла по ней огонь. Фашисты выбегали на улицу, но тут же падали сраженные. Сто сорок немецких солдат и офицеров отвоевались.
Считанные минуты истекали. Темные фигуры людей одна за другой скатывались с насыпи и исчезали в ночи. На мосту остались заложенные восемьсот килограммов взрывчатки.