И. Д. Бузыцков. Снимок предвоенных лет.
Сержант да и все на заставе знали, что обстановка на границе была исключительно напряженной, в воздухе висела тяжелая грозовая военная туча. Но ни он, ни его напарник не могли предположить, что именно эта ночь на целых четыре года лишит землю мира.
Около трех часов без происшествий прибыли домой. После доклада дежурному, приставив винтовки к стене, уселись на лавочку рядом с казармой, закурили, сладко потягивая дымок козьих ножек.
Беседа была прервана неожиданными яркими сполохами, грохотом очереди чужого пулемета и взрывами ручных гранат на левом фланге заставы, после чего там открылась беспорядочная ружейно-пулеметная пальба
Застава, в ружье! тут же скомандовал старший политрук Бойко.
Через десять-пятнадцать минут на левом фланге все замолкло. Снова возвратилась спугнутая на время тишина. Командиры и бойцы уже было поверили, что все их ранние треволнения кончились, что все это было не что иное, как маленькое ЧП, может быть, провокация.
Прошло еще несколько минут, и вот за рекой, в районе деревянного моста, вверх взвились две зеленые ракеты, и не успевшая утвердиться тишина была растерзана чудовищным шквалом артиллерийских снарядов, мин и пуль, обрушившихся на заставу. Огромным пламенем вспыхнуло здание заставы, конюшня, столовая.
Тимушев, Михальков, Бузыцков, Филиппов, по местам! крикнул лейтенант Тужлов. Застава, к бою! Стоять насмерть!
И сразу вся застава пришла в движение. Каждый бежал, куда ему следовало, делал то, что полагалось. Бойцы отделений названных сержантов помчались к закрепленным за ними дзотам, а ефрейтор Филиппов со своими подчиненными к окопам между дзотами Михалькова и Тимушева, с западной стороны заставы.
Через несколько минут, до отказа нагрузившись патронами, коробками со снаряженными лентами, ящиками гранат и волоча за собой три «максима», отделение Бузыцкова бежало к своему дзоту, что находился в 500 метрах восточнее заставы, на изгибе шоссе, идущего от моста к селу Стояновка. Огневая точка была так искусно вписана в местность, замаскирована кустарниками, что обнаружить ее можно было только в непосредственной близости. Издали прилегающая к ней местность казалась уютной зеленой полянкой. Однако она господствовала над округой, обеспечивала возможность кругового обстрела.
Бузыцков наметанным командирским глазом придирчиво осмотрел размещение и изготовку каждого,
В начале мая 1942 года в окрестностях города Сызрани зафиксирован выход в эфир неизвестной радиостанции. Несмотря на принятые меры, установить местонахождение и задержать передававшего радиограммы не удалось. Шифр перехваченных радиограмм неизвестенИз донесения Сызранского горотдела НКВД
1
У меня все в ажуре, приподнял голову Анисин.
Корнев надел наушники, протянул листок с шифровкой:
Вызывай.
Разведцентр откликнулся сразу, на первый же позывной, словно находился не за сотни километров, под Варшавой, а где-то рядом, в окрестностях Сызрани. Едва Анисин отстучал свое традиционное «ATE», как в наушниках прозвучал перевернутый пароль, означавший, что разведцентр готов принять сообщение Провода.
«ATE.Вчера на Пензу с войсками проследовали 32 эшелона, из них 9 с танками, 7 с боеприпасами, 10 с продовольствием. На Инзу с войсками 19 и 9 эшелонов смешанных.
Мое положение осложняется. Кончаются деньги, садятся батареи. Вынужден работать реже. В городе и в окрестностях усилено патрулирование, местность прочесывается. Уследить одному за ж.-д. узлом и Волгой невозможно. Прошу прислать помощника, с ним деньги, питание к рации. Живу на старой квартире.
Провод»
Через несколько секунд в наушниках запищало:
«ЕТА.В эфире помехи. Повторите радиограмму. Повторите.
Р. Р.»
Ладно, игрок, усмехнулся Корнев. Слушай начальство. Передавай, да спокойнее.
Анисин снова вышел в эфир. Но на половине текста Корнев оборвал передачу.
Пока хватит. Позже отстучим полностью. А сейчас сворачиваемся.
Может, искупаемся, Федор Викторович, раз уж мы в таком благодатном месте? спросил Анисин, уложив рацию в противогазную сумку. И, ухмыльнувшись, добавил: Денек-то, видать, будет жаркий.
Корнев кивнул:
Резвись. Полчасика можем отдохнуть.
Нежась на теплом, еще не успевшем раскалиться песке, он сквозь
на радиста. Не о сумке. Скорее о бдительности. Боишься, что проворонили твоего помощника.
А вы не смейтесь, обиделся Анисин. Вспомните, как со мной было.
Корнев с трудом удерживал улыбку, припоминая подробности прошлого. После приземления, упрятав парашют и рацию, Анисин ранним утром заявился на железнодорожную станцию. Зашел в дежурку и растолкал дремавшего за столом старшину:
Слышь, дядя, шпион я, доставь куда следует.
Он полагал, что одной этой фразы достаточно, чтобы усатый пожилой милиционер подпрыгнул от неожиданности. Не каждый же день шпионы сваливаются с неба в отделение милиции. Реакция оказалась иной. Старшина сладко зевнул, снова закрыл глаза и пробормотал:
А, шагай ты до бабуси. Теж мени, шутник нашелся.
Да шпион я! Шпион, понимаешь! загорячился Анисин.
Иды, сержант, иды. Водычки испей, помогае с похмелюги.