Однажды возник еще некто. Другое существо, и он был им, этим существом, которое улавливало картины и образы, овладевало ими и затем передавало; и не только образы, но и сопутствующую информацию. Картины, хоть и перепутанные, все еще хранились в мозгу, зато информация каким-то образом исчезла.
Он сжался еще больше, все глубже уплотняясь в пирамиду; мозг разрывали пустота и хаос, и он судорожно попытался вернуться в свое забытое прошлое, чтобы встретить то, другое существо, которое охотилось за картинами и информацией.
Но искать было бесполезно. Он не знал, как дотянуться до того, другого, как прикоснуться к нему. И зарыдал от одиночества в глубине себя, без слез и всхлипов, поскольку не умел проливать слезы или всхлипывать.
Потом он еще глубже зарылся во время и вдруг обнаружил период, когда еще не было того другого существа, а он все равно работал с данными и построенными на данных абстракциями, однако информация и понятия были бесцветными, а экстраполированные картины жесткими, застывшими, а порой и устрашающими.
Бессмысленно, подумал он. Бессмысленно пытаться. Он так и не разобрался в своих воспоминаниях, он был собой лишь наполовину и не мог стать целым из-за отсутствия исходного материала. Ощутив накатывавшуюся на него темноту, он не стал сопротивляться, а дождался ее и растворился в ней.
Блейк очнулся под вопли Комнаты:
Куда вы ушли? кричала она на него. Куда вы ходили? Что с вами случилось?
Он сидел на полу посреди комнаты, поджав под себя ноги. А между тем ему следовало бы лежать в кровати. Комната снова завела свое:
Куда вы ушли? гремела она. Что с вами случилось? Что
Ой, да замолчи ты, сказал Блейк. Комната замолчала. В окно струился свет утреннего солнца, где-то на улице щебетала птица. В комнате все было, как обычно, никаких изменений. Он помнил, что, когда ложился спать, она имела точно такой же вид.
А теперь скажи мне, что именно тут произошло, потребовал Блейк.
Вы ушли! взвыла Комната. И построили вокруг себя стену
Стену?!
Какое-то ничто, отвечала Комната. Какое-то сферическое ничто. Вы заполнили меня облаком из ничего.
Ты с ума сошла, сказал Блейк. Как я мог это сделать?
Однако, не успев произнести эти слова, он понял, что Комната права. Комната умела только докладывать о тех явлениях, которые улавливала. Такой штукой, как воображение, она не обладала. Комната была всего лишь машиной и не имела опыта по части суеверий, мифов и сказок.
Вы исчезли, заявила Комната. Завернулись в ничто v исчезли. Но прежде чем исчезнуть, вы изменились.
Как это я мог измениться?
Не знаю, но вы изменились. Вы растаяли и обрели иную форму или начали обретать иную форму. А потом закутались в ничто.
И ты меня не чувствовала? И потому решила, что я исчез?
Я вас не чувствовала, ответила Комната. Я не умею проникать сквозь ничто.
Сквозь ЭТО ничто?
Сквозь любое ничто, сказала Комната. Я не умею анализировать ничто.
Блейк поднялся с пола и потянулся за шортами, которые бросил на пол накануне вечером. Надев их, он взял коричневый халат, висевший на спинке стула.
Халат оказался шерстяным. И Блейк вдруг вспомнил вчерашний вечер, вспомнил странный каменный дом, сенатора и его дочь.
Вы изменились, сказала Комната. Вы изменились и создали вокруг себя оболочку из ничего. Но он не помнил этого. Ни намека на странное превращение не было в его памяти.
Не помнил он и случившегося накануне вечером с того мига, когда вышел во внутренний дворик, и до момента, когда обнаружил, что стоит в добрых пяти милях от Дома и вокруг завывает буря.
«Господи, что же происходит?» спросил Блейк себя.
Он плюхнулся на кровать и положил халат на колени.
Комната, спросил он, а ты уверена?
Я уверена, ответила Комната.
Не фантазируешь?
Вам отлично известно, твердо ответила Комната, что я бы не стала фантазировать.
Да, конечно, не стала бы
Фантазия нелогична, сказала Комната.
Да, разумеется, ты права, ответил Блейк. Он поднялся, накинул халат и двинулся к двери.
Вам больше нечего сказать? укоризненно спросила Комната.
А что я могу сказать? отозвался Блейк. Ты знаешь об этом больше моего.
Он вышел в дверь и зашагал вдоль балкона. У лестницы Дом встретил его своим обычным утренним приветствием.
С добрым утром, сэр, сказал он. Солнце взошло и светит ярко. Буря кончилась, и туч больше нет. Прогнозы обещают ясную и теплую погоду. Температура сейчас сорок девять градусов, а в течение дня она превысит шестьдесят градусов. Прелестный осенний день, и все вокруг очень красиво. Чего изволите пожелать, сэр? Отделка? Мебель? Музыка?
Спроси его, что подать на стол! завопила Кухня.
И что подать вам на стол? спросил Дом.
Может быть, овсянку?
Овсянку! вскричала Кухня. Вечно эта овсянка. Или яичница с ветчиной. Или оладьи. Почему бы хоть разок не съесть что-нибудь эдакое? Почему
Овсянку, твердо сказал Блейк.
Человек хочет овсянки, произнес Дом.
Ладно, сдалась Кухня. Одна порция овсянки на подходе!
Не обращайте на нее внимания, сказал Дом. В программу Кухни заложены всякие замысловатые рецепты, по которым она большая специалистка, но у нее почти не бывает возможностей воспользоваться хотя бы одним из них. Почему бы вам, сэр, когда-нибудь, просто забавы ради, не разрешить Кухне