Три дня мы друг, другу в глаза смотреть стеснялись. Вот какие в нашем деле могут быть неприятности.
Средство от малокровия
Никита Пушков был самый здоровый и сильный в здешнем водолазном отряде, на его загорелую спину можно было свободно поместить концертный рояль, музыканта и певицу. Только была у Никиты странная особенность: достаточно было ему поперхнуться и кашлянуть, как он начинал думать о бронхите и воспалении легких. Заболит у него живот после кислого кваса, и он бежит к доктору, спрашивает, не заворот ли у него кишек, а может быть, рак желудка. Останется на расческе волосок, и Никита в отчаянии ждет, что через два-три дня облысеет, как глобус. Однажды довелось ему увидеть через микроскоп инфузорию в капельке воды, и он целую неделю терпел и не пил воды.
Сегодня был редкостный день Никита Пушков считал себя совершенно здоровым. Но вот проснулся его сосед, черноглазый подвижной водолаз Содомкин, и выкрикнул:
Никита! Смирно, равнение на меня!
Пушков остановился.
Чего тебе?
Ох, Никита, у тебя сегодня цвет лица очень бледный! воскликнул Содомкин.
Пушков схватил зеркальце и с беспокойством посмотрел на свою красную здоровую физиономию.
Да нет, парень, цвет лица как будто подходящий, отозвался v Пушков.
«Смотри-ка, не поддается, чорт его дери, подумал Содомкин. Ладно, попробую его еще испугать». И Содомкин сказал:
Ты, Никита, во сне бредил и долго кричат: «Держи его, держи его!»
Неужели я кричал? удивился Никита.
Страшно орал, сказал Содомкин. Я даже через тебя и спать не мог. У тебя определенно острое малокровие.
Никита приложил обе руки к груди и испуганно посмотрел на Содомкина.
«Ага, кажется, клюнуло», подумал Содомкин и сказал:
К доктору ты не ходи не поможет, а я знаю для тебя очень толковое средство рыбью печенку.
А разве она помогает от малокровия? спросил Никита. Я, парень, и сам что-то уже слышал о печенке.
Слышал, а еще спрашиваешь, серьезно сказал Содомкин. Да ведь рыбья печенка лучшее лекарство в мире. Рыбья печенка моментально излечивает совсем тяжело больных. А если здоровый ее съест, то никогда малокровием не заболеет. И чем крупнее печенка, тем целебней.
Пушков внимательно выслушал и сказал:
Да, парень, лекарство толковое. Сегодня же схожу к рыбакам за самой крупной рыбой, испробую печенку.
Содомкин засвистал от удовольствия. «Ура! подумал он. Уха сегодня будет».
Ежедневное пшено и баранина осточертели Содомкину. Он не ожидал, что так легко уговорит Пушкова. Ведь к рыбакам надо было итти очень далеко, а, кроме того, Пушков как огня боялся рыбных блюд с тех пор, как услышал, что какой-то человек отравился головой леща.
Ты что, Никита, рассеянный? спросил его старшина баркаса.
У него хроническое малокровие, сказал Содомкин. Но он сегодня добудет рыбью печенку, и болезнь как рукой снимет.
Старшина рассмеялся:
И все ты, Никита, чудишь насчет болезней. Иди-ка лучше под воду сваи пилить. И все твое малокровие как рукой снимет.
Старшина помог Пушкову надеть водолазный костюм и дал ему в руку пилу-ножовку.
Когда Пушков погрузился в воду, старшина спросил Содомкина:
Где же это Никита рыбью печенку возьмет, когда и рыбы-то нет?
Добудет, сказал Содомкин. Сегодня же после работы он из-за печенки к рыбакам за рыбкой двадцать два километра сгоняет. Поедим свежей ухи.
Ну, это ты, приятель, заврался, сказал старшина. Не попрется Никита по жаре в такую даль. Он здоровье бережет.
Держим пари, что пойдет?
Давай!
А только кто проиграет, тот будет на себе верхом катать, сказал Содомкин.
Ишь ты, конь выискался, засмеялся старшина.
Так ведь кататься-то я на тебе буду, уверенно сказал Содомкин.
Ну, это еще неизвестно, с достоинством заметил старшина.
В подводном сумраке цвета яблочного компота обозначались перед ним тени, неясные и расплывчатые. Никита подошел к деревянным сваям старой пристани. Сваи мешали пароходам. Их надо было срезать. Никита любил водолазную работу и под водой забывал все свои сухопутные тревоги и неприятности. Хозяйственно оглядел первую сваю, приставил к ней пилу-ножовку, а для удобства опустился коленом на бревно, лежавшее внизу, да враз и отскочил:
Ой, парень!
Бревно это оказалось живым. Оно чесалось о сваю, как настоящая свинья.
Пила-ножовка выпала из рук Пушкова. Он быстро протер носом запотевший иллюминатор и оторопел у бревна был рыбий хвост. Безобразная голова, похожая на бычью, шевелила длинными белыми усами. А спину, похожую на кору старого дерева, покрывала зеленая слизь и речные улитки.
Это был толстый громадный сом. Он дремал и во сне тихонько почесывался о сваю, наверно, хорошо подзакусил. Никите припомнилось все, что он слышал о сомах. Про одного на Кубани старики рассказывали, что тот сом жил в глубокой яме на дне, а обедать подплывал к берегу и целиком, с ножками и рожками, проглатывал телят, которые забредали в реку в жаркий полдень. Пообедав теленком, сом бессовестно сосал молоко из вымени коров, стоявших по грудь в воде. Немало он утянул с поверхности уток и гусей и нагонял страх на лошадей и ребят. Однажды его пробовали поймать сетями, но он разорвал рыболовную сеть в клочки и ушел в глубокое место. Тогда ему забросили удочку. Крючок сделали в кузнице и насадили приманку жареного барашка. Сом проглотил и попался веревку-то канатную ему не оборвать. Потянули сома на берег не идет, пришлось в подмогу запрячь пять рослых быков. И когда сома выволокли, весь народ закричал «ура».