Тогда придется мне вас прооперировать, ласково
проворковал профессор.
Оперируй свою бабушку и прочих предков до седьмого колена! парировал Хопкинс.
Тут опять заявился со своей свитой капитан, то бишь беглый легионер Питмен.
Санитары отказываются выполнять мои приказы! тотчас сердито доложил Винтер.
Господин капитан! стал оправдываться Альфонс Ничейный. Я сказал лишь, что нельзя выставлять больного на семидесятиградусную жару. Это равносильно убийству.
Капитан закурил сигарету и улыбнулся.
Я смотрю, профессор, обратился он к Винтеру, персонал не разделяет ваших взглядов на методы лечения. Как мне поступить?
Надо признать, была в капитане, даже когда он злился, этакая снисходительная широта души. Из мухи слона он не делал.
Размеренный ход событий нарушил ворвавшийся в палату Турецкий Султан. Подскочил сразу ко мне и лягнул что было мочи. Почему он всегда норовит «соблюсти видимость» за мой счет?
Чтоб вы сдохли, мерзавцы окаянные!.. Господин капитан! Эти трое пробрались к Франсуа Барре и разговаривали с ним!
Что-о?!
Я готов был наброситься на подлого двурушника, но Одноглазый и другой инженер выхватили револьверы.
Отставить! одернул их капитан. Повторите, что вы сказали!
Только что я узнал от Квасича, что эти трое наведывались к Барре!
Ну и подлюга! Хопкинс сделался весь лилово-багровый. Дай ему волю, он перегрыз бы глотку Турецкому Султану.
Это правда? Вы говорили с Франсуа Барре?
Да, кивнул Альфонс Ничейный.
Вздернуть их! завопил Одноглазый.
За такие дела и повесить мало! вторил ему Турецкий Султан.
Капитан мерил нас скучающим взглядом.
У нас смертной казни не существует, изрек он наконец. Придется отправить их на стройку. В «Лохань». Вы знаете, что такое «Лохань»? поинтересовался он чуть ли не любезным тоном. Высохший мертвый рукав реки в скалистой впадине. Ил, уйма дохлой рыбы, змеи, пиявки, черви кишмя кишат. Ну и, естественно, это рассадник мух и москитов. Тени ни клочка. Каждую неделю отправляем туда сотню рабочих на смену. Только оказывается, что им некого сменять. Вот что такое «Лохань». Уведите их!
Нас окружили три конвоира, а Винтер заметил на прощание:
Не лучше ли было выставить больного на солнышко?
Нет! отрезал Ничейный, в ответ на что Винтер с улыбкой махнул рукой.
Вы безумец, сударь. Никакая операция вам не поможет.
Глава шестая
1
Ну и климат совершенно убийственный!
Голова словно схвачена стальным обручем, того гляди, черепушка лопнет
Куда вы нас ведете? спросил Альфонс Ничейный, заметив, что наша группа направляется не к строительству.
В регистрационную контору при вокзале.
У вас и такая имеется?
Что ни час, то новые новости!
Сами увидите! Там записывают имена всех, кто отправлен на работу в «Лохань». Ведь там чего только нету и сонная болезнь, и тиф, и малярия Поэтому лучше взять на заметку каждого, чтобы потом случайно его не перевести куда-нибудь в другое место.
Завидная перспектива!
Мы прошли под одной так называемой террасой, которой предстояло стать насыпью. Отсюда хорошо просматривался рабочий поселок с грязными и вонючими дощатыми бараками. От каменной стены, в которую вгрызался котлован, тянуло удушливой пылью. Скудная норма прогорклой воды, свист бичей, стоны, крики, покрытые язвами тела, вонь тухлой рыбы от походной кухни, забитые негры кожа да кости, а внизу, на берегу Конго, греются на солнце отвратительные скопища крокодилов.
Большой участок железнодорожной насыпи уже был готов. В узком месте реки берега соединял небольшой мост для поездов, а выше, у довольно солидного здания, сейчас укладывали шпалы. Должно быть, это и есть вокзал.
Позади послышался шум, кто-то бежал за нами. Турецкий Султан и Одноглазый, ухмыляясь, преградили нам путь.
Стой! Его большой нос крючком показался мне отвратительней обычного. Забыли обыскать вас, субчики-голубчики!
На пару с Одноглазым они вывернули наши карманы, однако ничего предосудительного не нашли. Турецкий Султан от этого еще больше взбеленился. Схватил футляр от бинокля, который всегда болтался у Хопкинса на боку, и вытряхнул из него все сигары.
Роскошествовать он, видите ли, сюда заявился! Подохнешь тут, как собака Посмел
на меня руку поднять!
Замолчите, Буланже, одернул его Одноглазый. Видать, он у них был начальством повыше Султана. Приставить к ним двоих охранников, приказал он конвоиру. И чтобы глаз с них не спускали ни на минуту. Чуть что стрелять!
Слушаюсь, господин главный инженер.
Одноглазый с ухмыляющимся Султаном ушли, а нас конвоиры втолкнули в здание вокзала, откуда далеко разносилось хриплое, бессвязное пение. Здесь нас поджидал очередной сюрприз. Такого комфортабельного вокзала, пожалуй, даже в Оране нет: красивое, большое здание, повсюду эмалированные таблички-указатели:
Из рупора громкоговорителя послышался голос:
«Внимание, внимание!.. Алжирский экспресс прибывает в шестнадцать часов сорок минут к четвертой платформе От первой платформы в семнадцать часов двадцать минут отправится поезд по маршруту Игори Сиди-бель-Аббе Стокгольм Токио Внимание, внимание! В девятнадцать часов пять минут сцепление рисовой саке с бутылкой джина»