Ненавижу его, выпалила Софи.
Услышать от неё подобное было практически невозможно. Но мистер Грант, озлобленный стареющий лейтенант, оставил Джека на «Леопарде», когда это несчастное судно врезалось в айсберг в высоких южных широтах и казалось, вот-вот затонет. Грант добрался до Кейптауна на баркасе, а затем прибыл в Англию на военном корабле и написал Софи, чтобы повторить то, что он уже сообщил старшим по званию что у капитана Обри не было никакой надежды спастись, а его упрямое нежелание покинуть тонущее судно должно было иметь фатальные последствия.
Да он сошёл с ума, сказал Джек. Пишет, что я распускаю слухи, будто он поступил дурно. Это полная чушь, Софи, я прямо сказал адмиралу Друри, что Грант отбыл с моего согласия, и что в то время я был удовлетворён его поведением. Мне было непросто сказать такое. Этот парень никогда не был
мне по душе, хоть он и хороший моряк, но заявив такое, я сделал над собой усилие, потому как считал, что должен был так поступить. Теперь Грант без работы, чему я вовсе не удивляюсь это дело вызвало немало пересудов на флоте и винит во всём меня. По его словам, если только я немедленно не возьму свои высказывания обратно и не отдам ему должное, заявив, что сам отдал приказ уехать а дело обстояло совсем не так: я лишь разрешил ему это сделать он будет считать делом чести выложить голые факты на всеобщее обозрение и в Адмиралтействе, включая такие обстоятельства, как моя недееспособность после боя и приверженность к ложным идеалам. Бедняга! Боюсь, он совершенно запутался. Не буду ему писать, на такого рода письмо нельзя дать подходящего ответа. Он никогда бы не написал подобное, будь в здравом уме: возможно, был пьян.
Джек отложил бумагу в сторону.
А вот письмо от Тома Пуллингса. Узнаю почерк. Да. Они с Моуэтом, Баббингтоном и юным Генри Джеймсом вместе отобедали в Плимуте и поздравляют меня с возвращением.
Шлют наилучшие пожелания и всё в таком роде. Просят передать привет тебе и Стивену и трижды пьют за наше здоровье. Желают нам прибавления... Желают от всей души, уверен в этом, но троих вполне достаточно, с ценой-то на пшеницу в 126 шиллингов заквартер,[9] переворачивая страницу заметил он. Я пас. Желают нам здоровья, увеличения благосостояния и счастья. Это уже лучше. Честные ребята.
Все эти юноши служили на квартердеке Джека мичманами и офицерами, и все, по возможности, следовали за ним с корабля на корабль: при мысли об этих парнях на лице Джека расцвела улыбка. Так он и сидел, вертя в руках следующее письмо. Почерк и печать показались незнакомыми, и даже вскрыв его, капитан несколько секунд не понимал, кто же отправитель: вдруг это шутка или, быть может, ошибка. Мисс Смит воспользовалась случаем и вместе с шедшим домой транспортом отправила весточку своему герою раненый офицер Сорок третьего пехотного пообещал отправить послание почтой как только ступит на берег, ведь она уверена, что её герой обрадуется, узнав, что их любовь вскоре принесёт плоды девочку она намеревается назвать Джоанной, а она уверена, что будет девочка. Как только на пакетботе появится место, она примчится к нему. Но, возможно, капитан предпочитает, чтобы она прибыла с военным кораблём простой записки любому из его друзей на Североамериканской станции, конечно же, будет достаточно. Она надеется, что миссис О. выкажет больше понимания, чем в своё время леди Нельсон ему следует сразу рассказать обо всём, выбрав прежде между пакетботом и военным судном она уверена, что ему не терпится прижать её к груди, но что ему не стоит в ущерб служебному долгу стремиться встретить её, это она вполне понимает, и не выскажет никаких женских упрёков: вперед служба, даже прежде любви, и не будет ли её герой столь любезен, вручив Драммонду, скажем, пятьсот фунтов? Не рассчитавшись с долгами в Галифаксе, отправиться в путь нет никакой возможности они удивительно возросли, вероятно по причине того, что мисс Смит всегда презирала счета, а просить взаймы у брата не любила. Она ни в коем случае не хотела беспокоить своего героя, конечно же. Леди вовсе не чувствует стыда, ведь такая просьба, напротив, показывает в какой именно степени она принадлежит ему, и если бы они поменялись ролями, как бы рада она была этому доказательству уверенности! Ему стоит ответить сей же час: она будет ждать на пристани каждое утро, вглядываясь в горизонт как Ариадна.
***
Стивен Мэтьюрин повернул лицо так, чтобы горизонтальные лучи заходящего солнца падали на него, пока он бреется. Само лицо было серым и бледнее обычного: примерно через час ему предстояло выступать в Институте перед самыми проницательными и выдающимися умами Европы. Его чёрный сюртук и атласные штаны, вычищенные и выглаженные, лежали рядом с новой, без единого пятнышка, рубашкой, шейным платком и шёлковыми чулками, на полу стояла пара блестящих башмаков с серебряными пряжками: намечался парадный выход, и хотя в Королевском обществе он бывал в обычных панталонах, в Париже такая выходка показалась бы неуместной со стороны прибывшего по такому случаю иностранного гостя.
Входите, прокричал он, услышав стук в дверь. Месье Фове интересуется, может ли доктор Мэтьюрин принять его, сказал слуга.