на том, что нет никакого смысла буксировать его: потонет скоро и совершенно неминуемо.
Он вероотступник. Урдемалас поскреб бороду. Испанец родом с Майорки. Некто Боикс. Здесь его звали Юсуф Боча.
Он ранен, заметил комит.
Значит, вздернуть поскорей, пока не подох.
Командир галеры поглядел на солнце, висевшее у самого горизонта. Через час стемнеет, прикинул Алатристе. За это время пленные должны быть закованы и препровождены на борт «Мулатки», а та возьмет курс на ближайший дружественный порт, где их можно будет продать. А сейчас как раз допрашивают, проверяя, на каком языке говорят, какому богу молятся, отделяют христиан от морисков, морисков от мавров, мавров от турок. Каждый пиратский корабль плавучая Вавилонская башня. Нередко, вот как сейчас, встретишь и таких, кто предал свою веру, и еретиков англичан и голландцев. И в том, что капудана надо повесить, согласны были все.
Готовьте петлю.
Алатристе знал, что иначе и быть не может. Вероотступнику, командовавшему вражеским кораблем, оказавшему сопротивление и повинному в гибели подданных испанского государя, как никому другому, впору придется пеньковый воротник, раз и навсегда вылечивающий человека от несварения. Это уж как водится. А уж если он ко всему еще и испанец, то и вообще говорить не о чем.
Почему его одного? спросил прапорщик Муэлас. Здесь есть и другие мориски помощник капитана и еще четверо, самое малое. Их было больше, но остальные убиты. Или умирают.
А прочие пленные?
Вольнонаемные гребцы, мавры из Сале. Есть двое белобрысых, сейчас как раз проверяют, обрезанцы они или христиане.
Ну так вы знаете, как поступить с ними: обрезаны приковать к веслам, а потом сдать в инквизицию. А не обрезаны на рею Сколько у нас убитых?
Девять, да еще те, кто не дотянет до утра. Это не считая гребцов.
Урдемалас нетерпеливо и с досадой хлопнул ладонью по фонарю:
Значит, вешать всех шестерых!
Наш капитан был человек дошлый и тертый, несколько грубоватый в обращении, и тридцать лет плаваний по Средиземноморью врезали глубокие морщины в его обветренную, загорелую кожу, посеребрили ему бороду. Он-то знал, как поступать с людьми, которые, закат встречая в Берберии, а рассвет на испанском берегу, опустошали все, что попадалось под руку, и преспокойно возвращались досыпать домой.
Солдат доложил о чем-то Муэласу, и тот повернулся к капитану:
Говорит, оба белобрысых обрезаны Один предатель француз, другой из Лиорны.
К веслам обоих.
Теперь понятно, почему так яростно сопротивлялась галеота, матросы ее знали, на что идут, и терять им было нечего. Почти все мориски на борту предпочли бы погибнуть в бою, чем сдаться, и тут, по бесстрастному замечанию Муэласа, сказывалось воздействие земли, родившей этих морских псов. Исстари и повсеместно повелось так, что испанские солдаты не оставляли в живых своих отрекшихся от истинной веры земляков, если те командовали пиратскими кораблями, да и рядовых матросов-морисков щадили лишь в том случае, если те попадали к ним в руки без боя: тогда их передавали святой инквизиции. Морисков, то есть крещеных, но сомнительных в смысле веры мавров, изгнали из Испании восемнадцать лет назад, после многих кровавых восстаний, лживых обращений, предательств и новых мятежей. Тысячу злосчастий претерпевали они в этом исходе: погибали, лишались всего достояния, видели, как становятся жертвами насилия их жены и дети, а когда добирались до побережья Северной Африки, находили не очень-то радушный прием у своих единоверцев и соплеменников. Обосновавшись наконец в самых пиратских портах в Алжире, Тунисе, а по большей части в Сале, расположенных ближе всего к берегам Андалузии, они делались наилютейшими, непримиримейшими врагами нашими никто не проявлял большей жестокости в стычках на море и при налетах на приморские испанские городки и селения: разоряли их беспощадно, благо, во-первых, знали местность, как собственный двор, каковым она, в сущности, и была, а во-вторых, действовали с вполне понятной и объяснимой злобой людей, явившихся поквитаться и свести старинные счеты.
А тех повесить, да без лишнего шума, посоветовал Урдемалас. Чтобы переполох среди пленных не поднялся. Вздернуть после того, как все уже будут в кандалах.
Невыгодно, сеньор капитан, возразил комит, въяве представив, как повиснут на реях еще сколько-то тысяч реалов. Прямой убыток.
Комит, который по части скаредности мог перещеголять и своего капитана, был наделен отталкивающей наружностью и еще более омерзительными душевными свойствами и, стакнувшись с корабельным профосом,
половиной находившейся в состоянии войны.
Сущее бедствие было, продолжал меж тем Муэлас свой рассказ. От Валенсии до Гибралтара мы, старые христиане, оказались будто в клещах: с моря пираты, со стороны гор мориски. А кто, как не они, раскладывал сигнальные костры по ночам, кто пристани устраивал, чтоб удобно было причалить, высадиться да начать грабеж, а уж на какие только ни шли они увертки и отговорки, чтобы не есть свинину
Диего Алатристе качнул головой. Не все было так, и он это знал.
Случалось мне встречать среди них и людей, искренно обратившихся в истинную веру, верноподданных нашего короля. Один такой служил у нас во Фландрии в полку Да и вообще это работящий, трудолюбивый народ. Среди них нет идальго, проходимцев, монахов, нищих-попрошаек И тем они с самого начала отличны были от испанцев.