В конце XVII века в большом ходу в России были игры, имевшие корыстное значение: зернь, шахматы, тавлеи (шашки) и карты. Зернью назывались небольшие косточки с белой и черной стороной. Их бросали, и выигрыш зависел от того, какой стороной ложилась кость. Эта игра и карты сурово преследовались, но они распространялись все сильнее и сильнее, особенно игра в зернь. Играли, обыкновенно тайком, в корчмах и кабаках, разные гуляки и лентяи. Тут же в этих притонах курили и табак, что было, как известно, очень строго запрещено. Были между русскими уже тогда такие страстные любители табака, что готовы были платить за него вдвое-втрое против настоящей цены; иные готовы были отдать за него свои последние деньги.
через воду. Курильщики большей частью затягивались так усердно, что в два или три приема выкуривали большую трубку. Обыкновенно несколько любителей собирались «попить заповедного зелья», как выражались в старину, и приговаривали: «Нет ничего на свете лучше табаку он мозг прочищает». Благочестивые же люди, напротив, предостерегали от бесовского и богоненавистного табаку и утверждали, что у курящего «тая смердящая воня изгубит весь мозг и начнет пребывать во главе его, и не только во главе, но и во всех костях его». Происхождение табака, как объясняется в одной легенде, нечистое: бес достал табачные семена из самой глубины ада и посеял на могиле грешницы. Отсюда табак и распространился по земле, и бес одуряет им людей.
Женщины и девицы из простонародья тешились летом песнями, водили хороводы, плясали подобно тому как это делается и до сих пор в деревнях. У людей знатных пляска считалась неприличным, не господским делом, но боярыни и боярышни по праздникам заставляли петь и плясать своих служанок. Церковь особенно сильно восставала именно против женских плясок, даже и смотреть на них считалось грехом.
Самой благородной потехой у царей и бояр, как известно, считалась охота, особенно соколиная, хотя и она порицалась церковью.
Заключение
Под Москвой уже выросла целая слобода западных «хитрых мастеров». Чаще и чаще встречаются и русские люди, которые начинают жить по-европейски, увлекаются даже наукой. Еще в XVI столетии русский царь пытается пробить прямой путь на запад, к Балтийскому морю. После Смутной поры русские совсем отрезаны от него, и шведский король с великой радостью объявляет об этом на сейме. Исконным врагам Москвы шведам и полякам было очень важно, чтобы невежество, внутренние смуты и отсталость, особенно в ратном деле, продержались подольше в Московском государстве; при этих условиях враги не теряют надежды еще справиться с ним, расхитить его владения, как это отчасти и удалось им в Смутную пору. Для Московского государства, стало быть, является вопросом жизни сближение с Западом. Очистить туда дорогу прямоезжую, вдоль которой залегла вражья сила, и обновить русскую жизнь европейскими знаниями вот первая задача, которую ясно и определенно выставила наша старина будущим государственным деятелям. Наряду с этой задачей и в тесной связи с ней выдвигалась, хотя и не так ясно, другая великая задача поднять слишком приниженную в России личность на степень гражданина,
могущего сознательно относиться к своим обязанностям, повиноваться закону не только страха ради, но и по совести, способного заботиться и о себе, и о своих согражданах. Наша старина, в силу государственных нужд и обстоятельств закабалившая работника, прикрепившая крестьянина к земле, представляла и противоположные явления: Делались попытки завести нечто вроде земского самоуправления. Горячий ревнитель старины, известный составитель «Домостроя», отпускает своих холопов на волю. Наконец, многие благочестивые русские люди перед смертью, заботясь о спасении души своей, давали свободу некоторым из рабов своих, словно чувствовали, что по смыслу христианского учения о смирении и любви к ближнему порабощение людей тяжкий грех.