Из старинных церквей в Москве и ее окрестностях некоторые, сооруженные в XVII столетии, хорошо сохранились и удивляют до сих пор своей красотой и оригинальностью. К таким надо отнести церковь Грузинской Божией Матери, церковь Святителя Николая в Столпах, Владимирской Богородицы, церковь Покрова при Шелепихе и церковь Святого Николая на Ильинке. Не менее любопытные церкви в Останкине близ Москвы, в селе Тайнинском и в селе Медведкове. Все эти образцы древнего нашего зодчества показывают, сколько воображения и самобытного таланта было у русских строителей, очевидно стеснявшихся одним общепринятым видом церкви.
летом с восходом солнца, а зимой еще до света все уже приходило в движение. Раздавался тысячеголосый благовест в церквах. Отворялись лавки; рынки наполнялись покупателями; рабочие шли на работу. Среди толпы раздавался порой боярский набат (род небольшого барабана, висевшего у седла), ударяя в который боярин, ехавший верхом, давал знак, чтобы толпа расступилась и пропустила его. Боярин направлялся в Кремль ударить челом государю. А не то проезжала и боярская колымага; в ней ехал к царю престарелый сановник, которому уже трудно было ездить верхом.
Особенно оживленный вид представляли, конечно, рынки. Здесь с утра до вечера толпился народ и стоял гул от тысячи голосов. Более всего шума и движения было на толкучем рынке, где торговки продавали нитки, холсты, серьги, кольца и тому подобные товары. Продавщицы и покупательницы, говорит Олеарий, поднимали здесь такой шум, что можно было подумать, будто случился пожар или произошло что-либо необычайное.
Пожары в Москве случались очень часто: не проходило почти ни одной недели, чтобы не сгорали сотни домов. К этому в Москве уже привыкли, и только такие пожары были памятными, когда выгорало по нескольку тысяч домов. Два пожара особенно были гибельны для Москвы: это в 1571 году, при нашествии крымского хана, и в 1611 году, когда поляки выжгли весь город. До 1611 года в нем насчитывали до миллиона жителей, но после этого времени убыло почти наполовину.
Познакомившись в общих чертах с видом страны, деревень, городов и столицы России, теперь обратим внимание на состав населения, на государственный строй и на житье-бытье наших предков.
Состав населения и государственный строй
К концу XVII века значение государя вполне уже определилось: он был всесильным домовладыкой Русской земли, и люди всех званий и чинов признавали над собой его безграничную власть, искали его защиты и милости и ставили его неизмеримо выше себя. Все, обращаясь к царю в челобитных, называли себя уменьшительными именами: боярин и вообще служилый человек прибавлял к своему имени слова «холоп твой», купец «мужик твой», менее значительные люди «сирота твой» и тому подобное.
В челобитных стали даже писать государю: «умилосердися, яко Бог» или
«работаю я, холоп ваш, вам, великим государям, яко Богу». Чувство христианского смирения побудило царя Федора Алексеевича запретить под страхом великой опалы употреблять такие выражения. Из них видно, на какой высоте стоял государь в глазах народа, как высоко чтили русские люди царя, а из обычного народного выражения «царь-батюшка» видно, что, несмотря на эту высоту царской власти, народ чувствовал и сердечную связь с государем.
Московское самодержавие, как известно, сослужило великую службу Русской земле: оно сплотило раздробленный народ в одно целое; оно дало ему силу отбиться от соседей-врагов, напиравших с востока и запада, даже сломить их. Эту заслугу самодержавия народ если и не понимал вполне ясно, то чувствовал и, несмотря на многие невзгоды и тяготы, готов был всеми силами стоять за него. Безначалие и боярское самоуправство в Смутную пору дали себя знать и стали для народа, по крайней мере для лучшей части его, ненавистны.
Господствующим сословием в государстве было служилое; оно разрослось отчасти из прежней княжеской дружины и делилось на несколько разрядов. Самым главным было родовое боярство, состоявшее из потомков удельных князей и носившее княжеские титулы (например, князья Долгорукие, Воротынские, Волконские, Барятинские, Дашковы и другие); из лиц, ведших свое начало от выходцев польско-литовских (например, Вельские, Милославские, Трубецкие и другие); от других западноевропейских выходцев (Голенищевы-Кутузовы, Орловы, Нащокины, Толстые, Шереметевы, Шейны и другие); от татарских (князья Мещерские, князья Юсуповы, Ртищевы, князья Урусовы и многие другие). Эти именитые бояре очень гордились своим происхождением, и породниться с ними человеку незнатному путем брака было очень трудно. Из их среды избирались лица, составлявшие многочисленный двор царя.
Второй разряд служилых людей составляли дворяне, делившиеся тоже на несколько степеней, а третий разряд многочисленный класс боярских детей. Все служилые люди за свою службу получали имения: вотчины, то есть земли, в наследственное владение и поместья во временное, обыкновенно в пожизненное владение. Но мало-помалу и поместья обратились в наследственную собственность, сравнялись с вотчинами. Боярским детям раздавались участки небольшие, десятин в сто, так что они были мелкопоместными владельцами сравнительно не только с родовыми боярами, владевшими огромными землями и тысячами крестьян, но и с большинством дворян. За службу свою, кроме поместий, служилые люди в XVII столетии получали жалованье и хлебом, и деньгами; служить обязаны были всю жизнь на всей воле государя, где укажет.