Великий государь указал и бояре приговорили того человека, который с тобой быти не хотел, за его боярское бесчестие отвесть к тебе головой!
В ответ на это боярин, которому государь оказывал такую честь, кланялся и приказывал отпустить противника своего домой, причем ему не позволялось сесть во дворе на коня.
Дьяка или подьячего, производившего выдачу головой, боярин, почтенный царской милостью, щедро одаривал подарками, а на другой день ехал благодарить самого государя.
Местничество сказывалось не только при получении служебных мест, но во всех возможных случаях: в заседании думы, за царским столом, в процессиях. В думе, по словам Котошихина, думные люди «садятся по роду своему и по чести, кто кого честнее породою, а не по тому, кто кого старее в чине; так что пожалует царь, например, какого-нибудь родовитого человека, хотя бы и молодого, в думные бояре, он в тот же день по своей породе займет в думе место выше, то есть ближе к царю, чем многие бояре, престарелые и заслуженные, но менее родовитые. Так же садятся и за царским столом. Царские родичи по жене часто у царя за обедом не бывают, потому что им ниже других бояр сидеть стыдно, а выше не могут, потому что породою невысоки».
Забавные случаи происходили иногда за царским столом. Станут рассаживаться приглашенные по местам, и случится кому-нибудь сидеть ниже лица, с которым он породой равен или даже честнее. Тут уж и царская милость не в милость! И вот опасающийся учинить поруху своему роду под разными предлогами старается уклониться от стола, просит царя отпустить его домой или в гости, и царь отпускает. А если как-нибудь проведает, что кто-либо просится обманом, не желая сидеть ниже другого, такому велит остаться и сидеть за столом под кем придется; но тот не садится, бьет челом царю, чтоб он не бесчестил его, что «род его с тем родом, под которым велят сидеть, не бывал». Царь приказывает насильно посадить ослушника, а он посадить себя не дает и того, ниже которого приходится сидеть, «бесчестит и лает». Когда же его посадят силой, он не сидит, выбивается из-за стола вон; его не пускают и уговаривают не гневить царя, а он кричит:
Хотя царь велит мне голову отсечь, мне под тем не сидеть!
И спустится под стол. Тогда царь прикажет его вывести вон, послать в тюрьму или до указу «к себе на очи пускать не велит»; а после того за то ослушание отнимается у ослушника честь, боярство или окольничество и думное дворянство.
а по роду. Случалось, что начальствующие лица не ладили между собой из-за места и больше думали о своих родовых счетах, чем о пользе дела, а на войне более, чем где-либо, требуется единодушие. Правда, у государей было средство обходить родовую спесь: они объявляли в известных случаях, что «боярам быть без мест». Это значило, что высшей властью устранялись на этот раз какие бы то ни было родовые счеты и что подчинение начальникам никакого бесчестья роду подчиненных не наносило, и первые даже не имели права в будущем ссылаться на свое преимущество над последними в этом случае.
Со времени Грозного объявление службы без «мест» встречается все чаще и чаще. В последние годы царствования Алексея Михайловича это уже вошло в обычай; теперь оставалось только обратить обычай в закон. Это и сделано было при Федоре Алексеевиче. Из именитых бояр в то время самым видным по уму и образованным был молодой князь Василий Васильевич Голицын. Ему указал государь ведать ратными делами и поручено было с несколькими лицами, выборными из военного люда, обсудить, какие перемены надо сделать в военном строе, чтобы поднять его, а то «неприятели показали новые в ратных делах вымыслы», и потому «надобно сделать в государских ратях рассмотрение и лучшее устроение, чтобы иметь им в воинские времена против неприятелей пристойную осторожность и охранение и чтобы прежде бывшее воинское устроение, которое показалось на боях неприбыльно, переменить на лучшее».
«Для совершенной в ратных, посольских и всяких делах прибыли и лучшего устроения указал бы великий государь всем боярам, окольничим, думным и ближним людям и всем чинам быть на Москве в приказах и полках у ратных, посольских и всяких дел и в городах между собою без мест, где кому великий государь укажет, и вперед никому ни с кем разрядом и местами не считаться, разрядные случаи и места оставить и искоренить, чтобы вперед от тех случаев в ратных и всяких делах помешки не было».
Это челобитье выборных людей Голицын доложил государю. 12 января 1682 года назначено было «чрезвычайное сидение» с боярами; были приглашены патриарх, архиереи и некоторые игумены монастырей. Когда было прочтено челобитье, начал говорить царь и между прочим так выразился о местничестве:
Злокозненный плевосеятель и супостат общий дьявол, видя от такого славного ратоборства христианским народам тишину и мирное устроение, а неприятелям христианским озлобление и искоренение, всеял в незлобивые сердца славных ратоборцев «местные» случаи, от которых в прежние времена в ратных, посольских и всяких делах происходила великая пагуба, а ратным людям от неприятелей великое умаление.