из его замыслов были осуществлены впоследствии при Петре Великом. Нащокина, конечно, сильно томила неспособность многих понять его цели, томила и мелкая личная вражда людей, не выносивших его превосходства, тем более что он был не из тех людей, которые способны скрывать свои преимущества. Тяжело было ему видеть, как дорогое для него дело, полезное для отечества, гибло от личной злобы к нему.
У нас, горько жалуется он царю, любят дело или ненавидят, смотря не по делу, а по человеку, который его сделал; меня не любят и делом моим пренебрегают!
Недоброжелатели Нащокина, конечно, не раз пытались охладить к нему царя. После многих житейских огорчений и неудач Нащокин, на закате дней своих (1762 год), удалился в Крыпецкий монастырь близ Пскова и постригся там под именем Антония. Но к иноку Антонию не раз Алексей Михайлович, а потом и сын его Федор обращались письменно за советами по разным политическим делам так ценились ум и дарования его.
Другим выдающимся «новым человеком» при дворе царя Алексея был Артамон Сергеевич Матвеев; он был сын дьяка, стало быть, принадлежал к людям «худородным», как говорилось тогда. Еще в молодости Матвееву как-то удалось попасть на службу при дворе и обратить на себя внимание царя. Умный и скромный, Артамон Сергеевич умел нравиться всем, с кем ему приходилось встречаться. Он был из тех людей, о которых говорят, что они «знают свое место»: не в свое дело он не мешался, в дружбу никому не напрашивался, но и не сторонился ни от кого, не превозносился ни перед кем, к боярам и сановникам был всегда почтителен. Таким образом он достиг того, что все при дворе к нему привыкли и даже полюбили, забывая его «худородство». Царю же он пришелся очень по душе. Милославские, которые были особенно в силе при дворе благодаря царице, и не спохватились, как у них явился придворный соперник. И кто бы мог раньше подумать, что станет им такой скромный и тихий человек, как Артамон Сергеевич?
1669 год был несчастным годом для царской семьи. 2 марта скончалась нежно любимая супруга царя Мария Ильинична, и Алексей Михайлович был в страшном горе. Устроены были великолепные похороны; богатые пожертвования разосланы по церквам и монастырям; повсюду велено поминать усопшую. Не успел еще царь опомниться от горя, как через три месяца скончался царевич Симеон; затем через несколько месяцев новая тяжкая утрата умер царевич Алексей. Тяжелыми ударами были эти бедствия для впечатлительного царя сильно затосковал он в своем одиночестве; сердце его нуждалось в привязанности, в утехе. В эту пору государь особенно сблизился с Матвеевым; дошло до того, что без него не мог уже обходиться, с ним, что называется, отводил душу. Когда Матвеев отлучался из Москвы, царь писал к нему самые дружеские письма, называл его «мой друг Сергеич».
«Приезжай к нам поскорее, говорится в одном письме царя к нему, дети мои и я осиротели без тебя! За ними присмотреть некому, а мне посоветоваться без тебя не с кем».
Царь, случалось, запросто захаживал к своему любимцу, который жил сначала очень уж незатейливо, в небольшом деревянном домике, так что сам Алексей Михайлович посмеивался над ним, но Матвеев скромно отговаривался:
Я человек маленький, незнатный. Негоже мне в богатых хоромах жить!
Рассказывают, будто простой народ в Москве, прослышав о том, что Артамон Сергеевич задумал строиться, да камня для закладки дома не может достать, изъявил готовность сообща снести ему даром камни с могил своих отцов такой любовью у народа пользовался приветливый и тороватый царский любимец.
И устройство дома, и весь жизненный обиход у Матвеева отличались новым, европейским складом. Кроме образов, в комнатах были и картины; совершенной новинкой являлись зеркала и часы; вместо обычных в русских боярских домах скамей, покрытых коврами, в комнатах у Матвеева была европейская мебель. Жена его выходила свободно к гостям не для того только, чтобы чинно, потупив глаза, попотчевать их водкой перед обедом, как это водилось в Москве, а чтобы принять участие в общей беседе, занимать гостей, которые в дом Матвеева приезжали не для сытых обедов, а для того, чтобы приятно провести время в разговоре
с умным, приветливым хозяином и радушной хозяйкой. Жена Артамона Сергеевича, Авдотья Григорьевна, была родом шотландка и приняла это имя при переходе в православие; взял он ее из Немецкой слободы, и потому новые порядки в доме водворились легко, сами собой. Матвеев, сохраняя вполне русское благочестие и добрые нравы, был уже открытым сторонником европейских порядков жизни. Многие косо поглядывали на него за это, но любимцу царя можно было уже не обращать на это внимания. Артамон Сергеевич вполне сознавал необходимость просвещения, ценил западное искусство, даже завел в своем доме иконы итальянского письма, страстно любил читать книги и сам писал.
В доме Матвеева воспитывалась дочь небогатого помещика Кирилла Полуектовича Нарышкина, звали ее Натальей; она сызмала освоилась с новыми порядками жизни. В 1670 году царь как-то навестил Матвеева и увидел Наталью Кирилловну, которая была уже в возрасте невесты. Сильно приглянулась она государю, и некоторое время спустя он объявил Матвееву, что желает жениться на ней; впрочем, обычай выбора невесты и на этот раз был соблюден. В конце 1669 года были собраны девицы в Москву на смотр и невестой царя объявлена Наталья Кирилловна; Матвеев, и без того уже очень близкий к царю, теперь становился во дворце вполне своим человеком. Хотя было сделано несколько попыток расстроить этот брак с этою целью подкидывались подметные письма к царю, но все было напрасно. 22 января 1671 года совершилось бракосочетание Алексея Михайловича с Натальей Кирилловной.