А тут еще казаки издевались над несчастными.
«Скоро ли вы, панове, говорили они смеясь, чинш (оброк) будете собирать на Украине? Вот уже год прошел, как мы вам еще ничего не платили А может, какую-нибудь панщину придумаете? Вот от скота вы до сих пор ничего не брали»
Положение осажденных становилось
уже невыносимым. Жолнеры роптали, приписывали свои беды гневу Божию за то, что в их войске были протестанты; более суеверные вспоминали, что был уже им недобрый знак: еще в начале войны молния ударила в древко знамени. Стали уже поговаривать о том, что лучше разбежаться; но всех еще сдерживал и воодушевлял мужественный Вишневецкий пробовал он даже войти в тайные сношения с ханом и склонить его на свою сторону, однако попытка эта ни к чему не привела. Не удались разные хитрости и Хмельницкому. Вишневецкий не менее его был горазд на разные военные проделки: несколько раз он обманывал падающих духом, убеждая их, что близка помощь, и те с удвоенными силами отбивали врагов.
Хан уже терял терпение и требовал, чтобы Хмельницкий скорее кончал дело.
«Гей, казаки-молодцы! кричал Богдан, объезжая свое войско. Вот что мне сказал его милость хан: если не дадим ему поляков, то сами пойдем в неволю в Крым».
Решено было взять польский стан во что бы ни стало приступом. При громе нескольких десятков пушек, с гиком ринулись казаки на приступ с разных сторон. Катили и гуляй-городки (деревянные башни) к польским окопам. Поляки с трудом могли видеть в облаках дыма едва успевали они заряжать ружья, чтобы отбивать казаков, которые в иных местах прорывались чрез окопы и резали осажденных. Страх и отчаяние начинали уже овладевать войском. Польский стан был бы в руках казаков, если бы не Вишневецкий.
«Если кто только двинется назад, кричал он с саблей в руке оробевшим, тот или сам погибнет, или меня на месте положит Не дадим сволочи потешаться над нами. Вперед!»
Смелый вождь даже и робких увлекал за собой. Он кинулся из окопов, ворвался в толпу казаков, положил нескольких на месте, затем бросился на гуляй-городок, разогнал «хлопов», подвигавших его, и зажег его.
Король в это время собирал войска. Медленно снаряжались отряды посполитого ополчения. Узнав о беде, какая грозит осажденным, король поспешил с двадцатью тысячами войска на выручку. Хмельницкий хорошо знал и о численности королевского отряда, и о всех движениях его: поселяне извещали казаков обо всем. Король прибыл к местечку Зборову близ Збаража. Здесь приходилось полякам переправляться через речку. Хмельницкий оставил пехоту продолжать осаду, а сам с конницей и татарами поспешил к Зборову. С одной стороны этого местечка был густой дубовый лес. Хмельницкий скрыл за этим лесом своих казаков и татар, так что никто из поляков не подозревал об опасности. Через город протекал рукав реки Стрицы; поляки находились на правой стороне ее и готовились переходить на левую. Хмельницкий воодушевил своих словом.
«Молодцы! говорил он. Отцы, братья и дети ваши простирают к вам руки, молят о мщении за кровь их, безнаказанно пролитую. Церковь наша, поруганная и попранная поляками, взывает к вам, сынам своим, постоять за нее! Но не дерзайте поднять убийственной руки на его милость короля, помазанника Божия! Мы воюем против панов, наших мучителей, которые подвигли его на нас!»
Утром рано 5 августа поляки начали переправу через речку. День был пасмурный и дождливый. В полдень, когда значительная часть войска переправилась, поляки спокойно расположились обедать. Вдруг из сторожевого отряда прибегают посланные, извещая, что из лесу напали на них татары, что нужна помощь. Сначала этой вести даже и не поверили, а когда увидели своих бегущих воинов, было уже поздно. Татары и казаки с оглушительным криком ударили на ошеломленных поляков, не знавших, что делать. Люди, перевозившие возы через реку, в страхе оставили их на мосту, загородили его так, что ни с той стороны нельзя было помочь пострадавшим, ни им спастись и соединиться со своими. Притом шел дождь, и туман был такой, что поляки, по словам одного из свидетелей тех событий, прежде могли чувствовать удары, чем видеть
врага, наносившего их. Спасения не было, казаки и татары окружили всех и истребили вконец. На полмили кругом все поле покрылось шляхетскими телами; кровь струилась ручьями; до пяти тысяч дворян легло во время этого побоища, не считая слуг.
Уничтоживши одну часть польского войска, казаки и татары кинулись на остальных, которые поспешно перешли через реку и разрушили мосты. Король наскоро приготовил свое войско к бою. Густой толпой показались татары; затем из лесу и с возвышенностей появились казаки. Несколько раз с громкими криками «Алла! Алла!» налетали татары на поляков; три раза уже подавалось польское войско; едва-едва удалось военачальникам привести его в порядок, удержать от бегства. Татары наконец врезались в середину войска поляки уже обратились в бегство. Король во весь опор поскакал к бегущим.
«Господа! Не покидайте меня, не губите отечества!» кричал он, заслоняя им путь.
Король сам хватал за узды лошадей, поворачивал их на неприятеля, поднимал кинутые знамена, напоминал всем об их долге, умолял, наконец грозил заколоть первого, кто опозорит себя робостью.