Ты сам это сделаешь.
Кто-то схватил меня сзади, засучил левый рукав рубашки. Я вывернулся, ловко соскользнул вниз и, перекатившись к столу, вскочил на ноги. Сердце начало пропускать удары, захолодели пальцы. Но даже в такой момент не отпускала мысль: кто этот худосочный парень в очках? Неужели заказчик не смог подавить желания присутствовать на «казни»?
Одним прыжком я перескочил к дивану и стащил с лица парня очки. В душу хлынуло ликование: «я был прав!»
Не бить! прорычал Урусов, заметив, как ко мне рванулось двое его лбов.
Они набросились всем скопом, свалили с ног. Краем уха я расслышал шум набираемой воды в ванне. Стал извиваться, пытаясь вырваться, царапаться и кусаться. Они сорвали с меня рубашку, брюки. Плотно прижали к полу, и я ощутил укол в руку. Сознание стало мутиться, перед глазами закрутился калейдоскоп искр.
Горячий пар в лицо. Плеск воды. Ослепил яркий разряд. Словно раскалённый кол вонзился в голову, пройдя насквозь всё тело, разрывая острой болью каждую клеточку.
Я дёрнулся, пытаясь вырваться на поверхность, вдохнуть воздуха и открыл глаза. На мгновение померещилось, что лежу в чёрном глубоком гробу. Но зрение прояснилось. Гроб оказался прямоугольной ванной, облицованной чёрной керамической плиткой. Худенькая девушка склонилась надо мной. Пепельно-русые пряди рассыпались по плечам, обвисли мокрыми сосульками вокруг круглого личика с острым подбородком. Придерживая над водой мою голову, она вглядывалась с беспокойством в моё лицо.
Господи, как ты напугал меня. Твой датчик жизни вопил так, что я решила: ты умираешь. Сможешь выбраться?
Смогу, конечно, глухо проворчал я.
Опираясь на её руку, я вылез и тут же отшатнулся, заметив в зеркале физиономию мужчины лет тридцати: продолговатое с сильно очерченными скулами лицо, ярко-голубые глаза, раздвоенный подбородок, слипшиеся светло-русые волосы. Дёрнул головой и отражение повторило моё движение. Оперся руками на стол перед зеркалом, начал всматриваться.
Девушка оказалась рядом, провела рукой по столику под зеркалом, и на моих изумлённых глазах тёмно-серая мраморная поверхность облезла под её ладонью, образовав яркий экран: запестрели объёмные диаграммы, побежали столбики цифр. Прикусив губу, пробежалась пальчиками, стряхивая искры с ногтей, украшенных крошечными камешками. Через пару минут меня укутало мерцающее облачко, согрело теплом. Кошмар начал тускнеть, расползаться гнилыми лоскутами, сквозь них проступила обыденная реальность.
Я вспомнил, что зовут меня Карл Миклашевский, я журналист медиа-холдинга «Альфаком». А худенькая девушка с обжигающими синевой «оленьими» глазами моя жена Ада.
Через четверть часа я немного пришёл в себя. Сидел за столом в гостиной, посматривая на немного припухшее от сна, но такое милое и родное лицо жены. Ноздри щекотал дивный аромат кофе, взор ласкал зажаренный с золотистой корочкой кусок говядины в нежно-зелёных листьях салата.
Из огромного, во всю стену окна, врывались радостно солнечные лучи, ложились золотистыми полосами на палас, диваны, обшитые светлым полотном, кресла, широкий стол из ореха.
Дорогой, тебе опять нужно пойти к психоаналитику, сделав глоток из большого бокала с матово-белым коктейлем, деловито проговорила Ада. Папа тоже беспокоится.
Ты рассказала Виктору Евгеньевичу о моих видениях? Зачем? Ада, я не сумасшедший. Просто здорово вымотался в последнее время. Навалилась уйма работы.
За пару дней я успел сделать репортаж об открытии развлекательного центра на Луне, где главной фишкой была не мерзкая пластиковая еда, а голограммы знаменитостей прошлого. Побывал на межгалактическом конкурсе скрипачей, и взял два десятка интервью у звёзд на кинофестивале «Сбывшиеся предсказания», посвящённом фантастическим фильмам и сериалам, снятым за последние сто лет.
Конечно, устал. Но дело не только в этом, Ада провела рукой по беззащитно открытой шее. Ты злоупотребляешь этой программой «Идентификация». Мне сказал об этом папа.
Мой психоаналитик говорил то же самое. Но именно благодаря системе «Идентификация», которая позволяет создавать несколько личностей-голограмм, я мог успевать повсюду.
Мне кажется, не стоит впутывать твоего отца в это дело, я старался всеми силами скрыть раздражение.
Но папа поможет найти хорошего врача, настаивала она. Лучшего в стране, если не в мире.
Я скрипнул зубами, иногда жена может быть жутко назойливой.
Хорошо. Если понадобится, я сам его об этом попрошу. Как раз сегодня лечу с ним на конференцию.
Хорошо, милый, она сжала мою руку и застенчиво улыбнулась, очаровательные ямочки сделали её по-детски беззащитной.
Я больше не мог сердиться.
Конференция проходила на космической станции, зависшей на геостационарной орбите где-то над Мексикой. Кто-то решил прикрыть свою задницу и сделал всё, чтобы наблюдать станцию в телескоп с территории России было невозможно. А на картах глобал-портала её местоположение было замаскировано.
Я добрался до космопорта, оставил авиамобиль на стоянке и направился к взлётной полосе, где раскинул крылья, словно альбатрос, белоснежный красавец-космолёт, украшенный российским триколором. Взбежал по трапу, быстро обвёл взглядом салон, отделанный дорогой белой кожей и улыбнулся, заметив худощавую фигуру премьера-министра Огарёва, по совместительству моего тестя. И несколько человек из его охраны.