-- Небогато будет, девка, небогато.
-- Уж сколько есть.
-- А ты не дерзи мне! Я тебе заместо батюшки буду, так ты язык-то того попридержи.
Язык я и в самом деле попридержала: слишком мало я понимала в этом мире. А дядька явно способен мне подсказать, что и как надлежит сделать, чтобы получить хоть какие-то документы. До сих пор в доме я не нашла ни единой бумажки. Просидел «дорогой гость» не слишком долго: выклянчив еще около ста грамм, он, окончательно раздобрев, повелел мне завтра с утра собираться в город:
-- Я кой за чем поеду, тебе моих делов знать не надобно, важно сообщил он. А ты, девка, беги до тетки Луты и договаривайся с ней, чтобы свидетелем пошла. Она вдовая, ей можно, добавил он непонятное.
Визит будущего свёкра произвел на меня очень тягостное впечатление. Я молча протирала пол, смывая грязь после гостя, и ненадолго приоткрыла дверь, чтобы выветрился сивушный дух. Затем машинально принялась за приготовление обеда. Сегодня я решила приготовить суп. Понятно, что постный, но уж какой получится. А вместо хлеба можно напечь лепёшек.
Ирвин, пришибленный этим визитом, даже перестал ворчать на меня. Охотно сбегал за овощами в погреб и без особых возражений принес небольшой кусочек сала. Соль я счистила, порубила сало мелкими кубиками и кинула в сковородку. Вытопленный жир слила в отдельную плошку.
Дальше занялась обычной рутиной: чистила морковь и резала мелкой соломкой, рубила луковицу. Всё это кинула к вытопленному салу. А в кастрюльке поставила вариться нарезанную кубиками картошку. Для сытости и густоты добавила промытого пшена. Пока все томилось на уголке плиты, быстро завела тесто на сквашенном козьем молоке: в серую муку разбила яичко, посолила и сыпнула щепоть соды.
Лепешки пекла на второй, маленькой сковородке, смазывая ее вытопленным смальцем. Хотя маленькой сковороду назвать было сложно. Скорее чугунная форма с высокими бортиками, диаметром сантиметров двадцать, не меньше. Переворачивать в ней лепешки было не слишком удобно, но я справилась. Внимательно наблюдающий за процессом Ирвин сообщил:
А мамка в ентой посудине хлеб пекла. Ох, и скусный же!
Я чуть по лбу себя не шлепнула от досады! Форма и в самом деле прекрасно подошла бы для выпечки теста. Тем более, что таких форм в хозяйстве было целых четыре. Ну ничего. Столько сала каждый раз на выпечку я себе не смогу позволить расходовать. Придумаю и рецепт для хлеба.
Первую же лепешку остудила и поделила пополам между Ирвином и Джейд. Получились они пышные и маслянистые. Малышка даже засмеялась от удовольствия, зажав в кулачке серый невзрачный кусочек и немедленно перепачкавшись жиром. По вкусу лепешки получились больше всего похожими на обыкновенный серый хлеб, слегка сдобренный салом, но свежий и очень даже вкусный. До нормальных оладий им, конечно, было далеко мука не та. Впрочем, Ирвин обед хвалил и даже сделал весьма лестное замечание:
-- Ишь ты как! Мамка-то хужее делала. Вроде как и гуще у нее похлебка была, а на скус хужее.
Вдаваясь в детали и выяснять, чем именно «хужее» я не стала. Помыла посуду, наказала Ирвину приглядывать за малышкой и отправилась к той самой тетке Луте.
Дом соседки был через забор от моего. Если раньше я считала мать Ирвина неряхой, то дом Луты объяснил мне, что так живут здесь все. У вдовы оказалось аж трое детей: старшая, тощенькая девочка лет двенадцати, и две малышки-погодки: примерно полтора и два с половиной года. Обе девочки были привязаны веревкой
к ножке кровати и ползали по такой же обоссаной соломе, по которой еще совсем недавно ползала Джейд. Старшая была занята тем, что мокрой тряпкой перетирала стоящие на столе миски, «мыла» посуду.
-- Добрый день. А где тетка Лута?
-- Так за домом дрова колет, пожимая худенькими плечами, ответила девочка, не удосужившись поздороваться.
Соседку я нашла за домом и объяснила, зачем она мне понадобилась. При упоминании дядьки Кловиса женщина поморщилась и, воткнув тяжелый топор в колоду, распрямилась, держась за поясницу.
-- Это мне с тобой идтить день потерять, недовольно заявила она. А у меня своих заботов хватает, чтоб еще этак-то бегать.
Я сперва растерялась, не слишком понимая, что делать. Староста меня отправил именно к ней, но, может, стоит обратиться к кому-то другому, среди соседей? Однако тетка Лута, которая вовсе не была теткой: женщине, дай Бог, лет тридцать только исполнилось, а может, и того не было, быстро объяснила мне, что нужно делать:
-- Лиру плати: так уж и быть, схожу с тобой, она пристально смотрела мне в глаза, продолжая потирать поясницу.
Сперва я опешила: решила, что за потерянный день она хочет серебряную лиру, ту самую, на которую можно купить козу, но потом Лута добавила: Одна медяшка не так и много. Но уж так и быть, ради твоего сиротства больше спрашивать не стану. Чай, и тебе теперь лиха глотнуть придется, без особого сочувствия добавила она.
Торговаться я не стала, хотя и не слишком представляла, чего и сколько можно купить на одну медяшку. Для меня главное было: получить тот самый «тугумент» и хоть немного понять, обязана ли я выходить замуж за ублюдочного сынка не менее ублюдочного старосты.