Присутствие ката его стесняло. Человек он вроде порядочный (взял да помог Хрипунову, причём забесплатно), но всё ж незнакомый.
Сели за один стол, заказали выпить, и закусить. Брали что попроще да подешевле. Денег с собой у Хрипунова было самую малость.
Иван сразу сказал, что хмельного в рот не возьмёт, с детства такой зарок себе дал. Федька в ответ повёл плечами:
Смотри, паря. Нам больше достанется.
Народу в кабаке было полно яблоку не упасть. Разный люд пришёл сюда сегодня усы и горло промочить, но больше всего было матросов: находился кабак вблизи от гавани. Тихо пить те не умели. Надирались, горланя песни, а по углам то и дело вспыхивали мелкие потасовки, которые пока что гасились твёрдыми кулаками кабатчика и двух его откормленных (кровь с молоком) подручных. Они же следили, чтобы никто не расплатившись на улицу удрать бы не смог.
Турицын и Хрипунов с удовольствием раскурили трубочки. Кат не был большим охотником до этой забавы, Иван так и вовсе не жаловал.
Подносчики расставили на столе заказанную водку и немудрённую закусь. Голодный с самого утра Елисеев оглядел блюда, сделал выбор и принялся уплетать принесённую рыбу и хлеб. Быстро наевшись, довольно погладил живот, убрал ноги под лавку.
Хорошо. И спешить некуда. Никто дома не ждёт, выволочку не обещает.
Жить можно, хоть и непривычно без папеньки с маменькой.
Прилично «клюкнувшего» Окунева потянуло на разговоры. Поискав глазами собеседника, выбор остановил на Василии. Тот сидел подбоченившись и перебирал рукой квашеную капусту в широкой миске.
Как думаешь, ремесло моё полезное или нет?
Полезное, важно кивнул Турицын. Без ката ни допросить как положено, ни наказать
заслуженно. Без палача, что без рук.
Коли так, скажи, почему ремесло моё, для обчества столь полезное, так ценится низко?
С чего бы низко? удивился захмелевший не меньше ката Турицын.
А ты посуди сам. Тебе вот какое жалованье положено?
Сорок пять рубликов в год, икнув, сообщил Турицын. За старание могут и больше доплатить.
Видишь, протянул палач, раздув ноздри. А мне всего восемь рублей платят. Справедливо?
Василий помотал головой.
Несправедливо, Максим. Ой, как несправедливо.
И я так думаю. Не уважают нас, катов. Из всех канцелярий у вас жалованье самое большое. А у нас? Я раньше в Вышнем суде служил, получал там дюжину рублей в год, да еще два четверика муки и гарнец крупы в месяц и два фунта соли в год. Теперь только деньги, да и тех на четыре рублика меньше.
Так вы бы, дядя Максим, с Ушаковым бы поговорили. Обсказали бы ему, что и как, предложил Иван.
Не поможет, вздохнул палач и загрустил сильнее.
Врёшь ты, вмешался Хрипунов. Платили тебе не двенадцать рублей, а десять всего. Сам рассказывал. Забыл что ли? Он дружески толкнул ката плечом. Хватит, дружище, тосковать. Давай лучше душу окропим.
Он снова разлил водку по граненым стаканам.
Глава 7
У Турицына же и остались ночевать.
Утром у всех, кроме Ивана жутко болела голова, гостеприимный хозяин лечил страдальцев капустным рассолом. На службу прибыли вчетвером, слегка пошатываясь от утренних порывов ветра.
Палач сразу ушёл отсыпаться. Надобности в нём сегодня не было. Допросы с пристрастием в Тайной канцелярии велись далеко не каждый день.
Хрипунов умел спать с открытыми глазами. Как сел в позе филина, так и остался сидеть, вытаращив зенки в стену напротив. Будто о чём-то задумался.
Турицыну, хоть это и была его обязанность, не хотелось показываться секретарю, и он вместо себя отправил Елисеева.
Сходи, брат. Сделай милость. А то мне с такой рожей к нему лучше не соваться. Вот к полудню оклемаюсь, тогда и
Договаривать не стал.
Хрущов был не один. На его стуле расположился Ушаков с донельзя озабоченным видом и что-то объяснял, жестикулируя. Секретарь внимал каждому слову всесильного главы Тайной канцелярии (разве что в рот не глядел), и время от времени делал пометки в большой книге, похожей на амбарную.
При виде Елисеева они странно переглянулись, будто о чём-то договариваясь, затем Андрей Иванович деловито кивнул. Тусклая мина с его лица разом исчезла.
Вот что, Елисеев, сам Господь тебя сегодня послал. Сослужи-ка нам службу. Даже не нам, государыне нашей! торжественно объявил Ушаков.
У Ивана аж запело на душе. Не в переписывании канцелярских бумаг видел он своё назначение. Хотелось проявить себя, заслужить почёт и уважение. Но для этого нужно было настоящее дело. А уж за Елисеевым не пропадёт.
С превеликим удовольствием, ваша милость, обрадованно сказал молодой человек. Готов выполнить любое приказание.
Тут, братец, понадобится не токмо рвение, а ещё и деликатность, завёл издалека Ушаков. Придётся расстараться.
Расстараюсь, ваша светлость. Истинный крест, побожился Елисеев. За ради матушки-царицы к любому испытанию готов.
Молодец, голубчик. Поедешь тогда в дом Алунтьевой. Знаешь такую?
Иван отрицательно помотал головой.
Вот и познакомишься. Она же тебе и скажет, что нужно сделать. Знай, что поручение сие важности небывалой. Не каждый день Митридаты пропадают, Ушаков усмехнулся.
Неужто из родни кто-то пропал Митридат этот? спросил, загораясь служебным рвением, Елисеев.