А где остальные? выслушав её, поинтересовался раненый. Где Сергей Борисович, Андрей, где твой Василёк?
Тоня невольно всхлипнула. Слёзы застлали глаза, и она поспешно встала.
Давайте, я лучше позову самого Коржина, он вам всё и расскажет. А я пока ужин приготовлю. Едва сдерживая слёзы, девушка исчезла в дверях. Провожая её взглядом, Илья Фёдорович крепко задумался. Спустя несколько минут в комнату вошёл бывший егерь, весь в мазуте и с гаечным ключом в руках.
На удивление, раненый учёный нисколько не испугался, хотя и лежал сейчас бессильный перед убийцей, он давно уже выявил для себя, что в той истории с убийством Лизы было больше вопросов, нежели ответов. Не мог это быть Коржин. Первые сомнения закрались ещё тогда, когда он проводил собственное расследование. Стёжка, проходившая по ранту пим, была идентичной с такими же пимами начальника станции, и по всем предварительным выводам выходило, что с таким же успехом в комнате отдыха над поверженной девушкой мог находиться и сам Раевский.
Подошедший к постели егерь, впрочем, не выказывал никаких агрессивных намерений. Напротив,
глаза его светились известной долей участия и лёгкого сожаления, чего учёный за ним никогда не замечал.
С выздоровлением, вымолвил он, поднимая руку и отсекая все неуместные в данный момент вопросы. Вы будете молчать, я буду говорить. Сразу хочу расставить все точки над «и». Он придвинул кресло, отложил ключ в сторону, и начал свой длинный рассказ, с первой же фразы заставивший научного сотрудника поверить в его абсолютную достоверность.
Я не убивал Лизу. Впрочем, вы, вероятно, об этом догадались сразу, сличив следы моих и профессорских отпечатков. Слушайте и запоминайте каждое моё слово, поскольку это крайне важно не только для меня, но и для всех, кто остался в живых на этой станции. Кроме вашего большого «пузыря», который вы исследовали в карьере, существует, по крайней мере, ещё один, а возможно и несколько его младших «собратьев» меньшего объема, но того же инородного происхождения. Они перемещаются в пространстве и времени с такой же лёгкостью, как, скажем, передвигается дельфин в океане: сравнение не слишком научное, но мне оно подходит. Эти объекты связаны между собой какой-то космической внеземной силой, не имеющей аналогов в земной природе это я вам как егерь говорю. К ним можно присовокупить, я полагаю, и те каменные сейды, сохранившиеся по всему Таймыру со времён исчезнувшей когда-то Гипербореи. Не мне вам читать научную лекции, отмечу лишь, что большой «пузырь» насылает на людей смерть, уничтожает и истребляет их же методами, а малый сфероид, по каким-то своим собственным причинам перемещает тех или иных «пассажиров» куда ему заблагорассудится.
В течение полутора часов Коржин рассказал Илье Фёдоровичу свою одиссею странствий, начав со своего загадочного путешествия внутрь гигантского монолита, и закончив перемещением сюда, на базу, внутри малого сфероида, уже вместе с раненым учёным и собакой. Затем был рассказ о непонятной газете, датируемой в тот момент следующим годом, и закончил Коржин словами:
Вам вцепился в горло один из людоедов, в которых, своим излучением превратил большой сфероид всех работников карьера. Я подобрал вас у разрушено лагеря, превратившегося в сплошное пепелище, а малый шар, обездвижив нас, в свою очередь доставил сюда, а уж по какой - такой причине увы, не имею абсолютно никакого понятия. Эта задачка как раз по вашим мозгам. Лежите, отдыхайте, приходите в себя и делайте выводы. Андрея нет, Василька тоже, а Раевский, он же и убийца Лизы, судя по всему, уже мёртвый, как и ваш Павел Семёнович с помощником и водителем. Вот и вся история. Что делать дальше решать вам, теперь вы у нас за «старшего». А на досуге почитайте вот это
Он протянул учёному ту саму газету, обнаруженную им в сторожке оленеводов.
И вышел.
30.
Василёк подходил к метеостанции как раз на рассвете. Где он пробыл всю ночь, и куда его закинуло пространство перемещений загадочного сфероида, он не имел понятия. Память заблокировалась сама собой и уже, подходя к воротам базы у него, как и у Андрея, из уголков рта потекла вожделённая слюна. При мысли о Тоне алчно сверкнули его глаза, блеск кошачьих зрачков впился в забор станции, а похотливые мысли, независимо от его разума, нахлынули волной, полностью подчинив его волю.
Ему хотелось свежей печени.
Двор был пуст. Дверь столовой была раскрыта настежь и едва поскрипывала на слабом утреннем ветерке. Ни лая собаки, ни восторженного восклицания девушки, ни каких-либо примет, что здесь недавно были люди
Василька встречала тишина.
Предчувствуя что-то неуловимое и непонятное, витающее в воздухе, он осторожно, по-кошачьи пересёк двор и остановился у трансформаторной будки, которая представляла сейчас груду ненужного хлама. Покинутая база представляла собой унылый пейзаж пустыни с катящимся по ней перекати-полем, подгоняемым ветром.
Тоня! выкрикнул он, удивляясь собственному хриплому голосу, прозвучавшему в тишине. Войдя в помещение столовой, он первым делом почувствовал запах медикаментов. В радиорубке было пусто и, проходя по коридору, он поочерёдно заглядывал во все комнаты, продолжая громко и настойчиво звать свою подругу.