Я мог бы добавить кое-что, продолжал Каллаган холодным, неприятным тоном. Я мог бы сказать, что это выглядит так, будто вы единственная специалистка по делам частного сыска и игорного мира Лондона. Если вы так много знаете об этом деле, почему вы не сбережете свою сотню и не поручите его кому-нибудь другому, например «Селби, Рокс и Уайт»? Почему? А я вам скажу. Во-первых, это нелегкая работа. В Лондоне достаточно умных людей, которые могли вытянуть восемьдесят тысяч «из кружки», а если вы считаете этих людей идиотами, то вы ошибаетесь. Есть еще одна вещь, и очень важная. Каллаган замолчал, подбирая слова. Вы думаете, мадам, что эти жестокие люди вытягивают из вашего пасынка его деньги. Хорошо. Допустим, он, как вы сказали, слабый, глупый и нерешительный. Но позвольте спросить вас вот о чем: откуда вы знаете, что он сам не жестокий и не негодяй?
Он ждал ответа, но она молчала. Она стояла в футе от него, опираясь рукой на каминную полку. Каллаган подумал, что она с определенным любопытством разглядывает его, как будто он был для
нее диковинным животным. Ее глаза теперь он видел, что они не черные, а голубые твердо смотрели на него.
Я ведь не дурак, продолжал Каллаган. Когда солидная юридическая фирма, представляющая достойную семью, приходит ко мне с подобными делами, я всегда спрашиваю себя: почему они не обращаются в Скотланд-Ярд? И заранее знаю ответ. Потому что они не вполне уверены, как в действительности обстоят дела. Точно так же и вы не вполне уверены, что ваш дорогой пасынок, мистер Уилфрид Юстейс Ривертон, чист в этом деле. И еще одно. Что значат ваши сто фунтов в неделю по сравнению с восемьюдесятью тысячами?!
Я думаю, что сто фунтов в неделю это крупная сумма, мистер Каллаган, возразила она. Даже слишком большая сумма для дерзкого детектива.
Каллаган усмехнулся.
Успокойтесь, мадам. Голос его звучал как обычно. Мы не получаем ничего за то, что нас выводят из себя. И знаете, мне больше по душе женщины с хорошим характером.
Меня не интересует, каких женщин вы любите, холодно отчеканила она. Мы поняли друг друга.
Она подошла к дивану и села. Каллаган наблюдал за каждым ее движением. Поступь императрицы, подумал он. Ему доставляло удовольствие смотреть на нее.
Вы уже знаете, что мой муж серьезно болен, и, пока он беспокоится за Уилфрида, на улучшение надежды нет, продолжала она. Я не знаю, говорил ли вам мистер Селби, что всего через год, в день своего двадцатишестилетия, мой пасынок унаследует двести тысяч фунтов. До этого времени отец является его опекуном и может более или менее контролировать его деньги. Может также, если сочтет нужным, назначить еще одного опекуна. Он хочет удалиться от дел и передать их мне, так как полагает, что недолго проживет, и считает необходимым решительно изменить образ жизни сына. Уилфриду не будет позволено получить эти деньги. Вы понимаете, мистер Каллаган?
Каллаган кивнул.
Роль опекуна мне совсем не импонирует: мачехи и отчимы весьма непопулярны в этом качестве. Кроме того, я не очень уважаю своего пасынка и не хотела бы иметь никакого отношения к его делам. Я бы предпочла, чтобы ваша фирма как можно скорее пришла к определенным выводам, пока у моего мужа еще есть силы, чтобы самостоятельно принимать решения. Юристы будут предупреждены и в обычном порядке проинформируют вас. Но последние два дня показали, что ваша работа не дает никаких результатов. Надеюсь, я имею право знать ваши планы? Вы понимаете меня, мистер Каллаган?
Каллаган рассеянно кивнул. Его взгляд блуждал по комнате. Он увидел в кресле черную сумочку с блестящими инициалами «Т. Р.», черные перчатки, роскошный плащ из оцелота. Прекрасная одежда, подумал он и стал гадать, какое имя скрывается под буквой «Т».
Я понимаю, миссис Ривертон, наконец ответил он. По крайней мере, я понял то, что вы сказали. Простите, что вы не могли застать меня в конторе, но, видите ли, у меня много Он посмотрел на нее и улыбнулся. Фактически я был «на деле». Но, возможно, вы не знаете, что это означает.
Он швырнул сигарету в камин, встал и подошел к креслу, где лежала его шляпа.
Все это вполне ясно, миссис Ривертон. Он озорно улыбнулся. Возможно, вас это позабавит, но я не могу сказать, чтобы вы мне очень понравились. Я буду выполнятьуказания полковника Ривертона и его юристов.
Ее глаза вспыхнули. Каллаган усмехнулся, заметив, что губы у нее дрожат. Чувствовалось, что она очень раздражена.
Понимаю, мистер Каллаган. Я, в свою очередь, могу вам обещать, что завтра вы получите от моего мужа или от его юристов уведомление о том, что ваше участие в расследовании этого дела прекращено.
Каллаган пожал плечами.
Не думаю этого, мадам. Я даже считаю, что вы не правы, но не стану удовлетворять ваше любопытство объяснением, почему именно. Я скажу юристам все тогда, и только тогда, когда они потребуют у меня отчета, но и тогда вы ничего не узнаете. «Селби, Рокс и Уайт» знает, что в Лондоне я лучший частный детектив. Вам вряд ли это известно,потому что, как я уже говорил, вы в делах такого рода ничего не смыслите.
Он взял шляпу и направился к выходу, но в дверях остановился.