А потом снова слова:
У меня их нет! Я даже не знаю, где они!
Это его брат. Еще один вопль. И молчание. И Ральф несется вниз по лестнице. Хлопает дверь, в окно он видит, кто-то мчится по кромке залива, рассекая завесу дождя. Кто-то весь в черном. А на полу его братец большим красным пятном.
Светлые парусиновые слаксы и шелковая блуза в крови, и весь он красен от крови, которая течет из шести резаных ран. А в груди торчит нож, и Джонатан смотрит на него снизу вверх. В глазах ужас и боль.
Позже он скажет Мэтью:
Я сразу подумал: скорее вытащить нож ему станет легче!
Он вытащил нож. И кровь хлынула ему на лицо и на руки.
Так много кровищи было, так он скажет потом Мэтью.
Слова, слова Памятные слова под этим упорным дождем. И кровавые образы.
Ральф твердил, что мужчина в черном либо сам убил его брата, либо видел, как это произошло. Если он убийца, то почти наверняка вернется в дом. Так случается, и нередко. Полицейские Калузы уже закончили свою работу и ушли. А Мэтью и Уоррен так и лежат под дождем, ожидая, не появится ли тот, в черном.
Ты так ничего и не слышишь? прошептал Уоррен.
Нет, отозвался Мэтью. А что?
В доме кто-то есть, это точно.
Уоррен поднялся на ноги. Ему тридцать четыре, высокий, стройный, в прошлом полицейский в Сент-Луисе, а теперь частный детектив здесь, в Калузе. Из кобуры на поясе он достал «смит-и-вессон» 38-го калибра. Уоррен обошел вокруг дерева, за которым они прятались, а Мэтью не к месту представилась вдруг теплая, сухая постель у него дома. Но он двинулся вслед за Уорреном вверх по тропинке, к ступенькам крыльца, скользким от дождя, а мрачные тучи неслись и неслись по темному небу. На стеклянных створчатых дверях черного хода все еще белеет табличка шерифа «Место преступления. Не открывать».
Уоррен прислушался и утвердительно кивнул, да, кто-то был там, внутри. Теперь и Мэтью слышал эти звуки, довольно громкие и вовсе не осторожные.
Двери были заперты, но Уоррен справился с замком в несколько секунд. В гостиной ни души. В темноте понемногу проступали очертания мебели: несколько легких пальмовых кресел, книжный шкаф, диван, у стены письменный стол, черный дверной проем. И снова шорох, сопенье, какая-то возня, там, за дверью, где была кухня.
Они сделали несколько тихих бесшумных шагов и остановились на пороге. Открыто окно. И занавеска колышется на мокром морском ветру. Глаза уже привыкли к темноте. Холодильник. Раковина. Столик. А на одном из стульев что-то плотное, притаилось и дышит, и глаза, блеснувшие точно в прорези маски.
Стоять! Уоррен сделал резкий выпад вперед, крепко сжимая пистолет обеими руками.
Мэтью схватил
она ходила к этим защитникам дикой природы так, во всяком случае, она сказала. Ушла после обеда, а домой заявилась почти в полночь. И так каждый раз эти встречи обычно заканчиваются около половины двенадцатого. В его глазах было страданье. Мэтью, я не хочу в это верить.
Я тоже.
Казалось, Фрэнк вот-вот расплачется.
Извини, но уж все так все. Она понимаешь, она ну, она вставляет в себя такую резиновую хреновину. Когда мы ну прежде чем заняться любовью, она она отправляется в ванную и и запихивает ее туда. Он снова отвернулся к окну. Дождь так и не прекращался. А недавно я уже был в постели, когда она явилась домой. Я смотрел, как она раздевается. И я я, понимаешь ли, хотел с ней побаловаться, она улеглась рядышком, а я начал ну, понимаешь целовать ее и ну, лапать ее и У нее уже была там эта хреновина. Фрэнк замолчал, в тишине неназойливо стучал дождь. Она уже была в ней, Мэтью, когда она вернулась оттуда.
Снова, снова эти картинки. Они лежат обнаженные в постели. У Фрэнка стоит, как у быка, Леона выгибается под его безумными ласками. Его руки блуждают по ее грудям, по животу, и, наконец, пальцы начинают ощупывать там, внизу, а она резко выворачивается, выскальзывает из постели: «Потерпи, говорит, я сейчас». Но его пальцы уже были там, и он уже все понял, там была эта хреновина.
Она она заявила, что она, мол, знала, что мы займемся любовью, чувствовала это. Но это же это не в ее духе. Она никогда я хочу сказать словом, это всегда происходило вдруг.
Мэтью кивнул.
А ты не узнавал, была ли в самом деле встреча у этих защитников природы, именно тогда?
Была, была, это я точно знаю, да и не глупа же она!
И ее там видели?
Там их человек пятьдесят или шестьдесят, и никто не следит, кто там был, кто ушел пораньше, кто
Следишь только ты. Засекаешь время, проверяешь духи, сигареты, белье
Да. Именно этим я и занимаюсь.
А тебе не приходило в голову, что она говорит правду?
Что она, одна из твоих хороших ребят, да?
Я всегда так и думал, Фрэнк.
Я знаю, насчет этой резинки она мне соврала.
Как ты можешь знать наверняка? Может, она и в самом деле чувствовала
Тогда какого же черта она сказала: «Потерпи, я сейчас», если там уже была эта проклятая хреновина?
Может, ты неверно понял ее. Может
Нет.
Может, она имела в виду
Нет!
Ну, спроси ее, ласково, по-хорошему, поговори с ней! Господи, ведь она твоя жена!
Значит, ты советуешь так? Их глаза снова встретились. А Уоррен сейчас очень занят? спросил Фрэнк.