Обычно, заговорил один из старослужащих, после прохождения курса молодого бойца и принятия присяги у нас происходит посвящение в зеленые. Но для тебя мы готовы сделать исключение и посвятить сейчас. Он отстегнул ремень и пощелкал медной бляхой по ладони.
Всего двадцать четыре раза по мягкому месту, даже почувствовать не успеешь, усмехнулся другой.
Может, через то место до тебя быстрее дойдет? не остался в стороне и старый знакомый.
Напрасно потеряете время. Шумилин скосил глаза на полупустую бутылку. Я детдомовский и тяжело поддаюсь воспитанию.
А мы можем проверить.
Все трое поднялись одновременно. Затягивать далее не имело смысла, напасть первым едва ли не единственный шанс одержать победу в неравной схватке. Был бы хоть простор, что для борца немаловажно, тогда бы еще шансы несколько уравнялись. Но, как говорится, выбирать не приходится. Виталик подсек ногой одного, метнулся к бутылке и расколол ее о голову другого, запах спирта распространился в купе. Он остался один на один с сержантом, которому уже успел доказать свое превосходство. Тот, которого он свалил первым, пытался подняться, но спортсмен успел вовремя приложиться носком полуботинка к его левому виску, теперь никто не мешал. В кисти Виталий сжимал стеклянную звездочку.
Ты чего? попятился перепуганный противник, но тут же уперся в откидной столик.
Не двигаться! услышал Шумилин за спиной голос офицера, которому шум в купе показался подозрительным и он вернулся. Шумилин повернул голову через плечо и заметил направленный на него ствол пистолета.
Брось осколок и руки за голову, последовала очередная команда. Дальнейшие действия новобранца, иначе, как криком отчаяния, не назовешь. Едва уловимым движением он кинул осколок назад и вскользь задел лицо капитана. Тут же пригнулся, обхватил горе сержанта и перебросил его через себя. В это время и выстрелил офицер. Сложно было в суматохе разобраться: то ли палец нечаянно нажал на спусковой крючок, то ли выстрел преследовал цель устрашения, а может быть, капитан стрелял на поражение Шумилина, но пуля угодила в сержанта. А второй раз нажать спусковой крючок уже не позволил Виталик. Капитан вытянулся на полу рядом с подчиненным, единственная между ними разница он чувствовал боль ушибленного плеча, а тот уже ничего
не ощущал. Пуля угодила в глаз, и смерть наступила мгновенно. Обильно кровоточащая рана привела офицера в ужас. Попытку подняться ему предотвращало его же табельное оружие, ствол которого шустрый призывник приставил к виску.
Ладно, парень, пошутили и достаточно. Капитан не узнал собственного голоса.
Поздно, служивый, ты совершил убийство. Поднимайся, и сам сел, но пистолет продолжал держать направленным на офицера, у которого заметно дрожали руки. Что будем делать?
Постараемся списать на несчастный случай, искал выход собеседник. Главное, чтобы все давали одинаковые показания.
Двое сослуживцев убитого давно пришли в себя и все видели, но помалкивали, полагаясь на старшего по званию. Офицер протянул руку.
Отдай оружие и иди в свое купе, я все улажу.
Виталик после короткого раздумья решил подчиниться.
Выпить можно, а то нервы на пределе? спросил он.
Разумеется. Капитан сам налил ему полный стакан и подал. Шумилин опорожнил его залпом и от закуски отказался.
В купе призывники встретили его любопытными взглядами.
Ну как аудиенция? задал вопрос Гущин.
Удовлетворительно, неопределенно отозвался явно подавленный Виталий.
А выстрел? не отставал Аркадий.
Какой выстрел? Ничего не слышал. Устал я, парни. Он перекинул вещи со второй полки на третью и взобрался на освободившееся место. Разговаривать ни с кем не хотелось, тем более что-то объяснять. «Пусть капитан выкручивается», подумал он, закрывая глаза и практически сразу проваливаясь в темноту.
А офицер выкрутился. Он сговорился со старослужащими и на ближайшей станции вызвал наряд милиции, свалив убийство на призывника. Он решил: раз новобранец не принял еще присяги пусть с ним разбираются, как с гражданским лицом.
Снова с шумом, если не сказать с грохотом, отлетела в сторону дверь купе. Но теперь ворвались человека четыре в униформе ОМОНА.
Кто Шумилин? резко спросил один, по-видимому старший. Взоры призывников машинально устремились на верхнюю полку. Виталик же спал так крепко, что от шума лишь поморщился и перевернулся на другой бок, но не проснулся. Очнулся он уже лежа на полу лицом вниз в застегнутых за спиной наручниках. Профессионалы провели задержание быстро и без суеты.
Я не убивал, догадался призывник, что происходит. Это капитан.
Разберемся, обронил старший, и две пары сильных рук поставили Виталия на ноги. Шумилин понял, что влип капитально. Когда его вывели, он заметил, как с перрона отъезжает машина с красным крестиком.
«Так и должно быть: одного в морг, значит, кого-то нужно и за решетку», пронеслись в голове невеселые мысли.
Казалось, что следователь, среднего роста, полноватый, с залысиной на макушке, пропустил мимо ушей рассказ Шумилина. Его почему-то больше интересовала ссора в купе призывников и каким образом Виталику удалось завладеть табельным оружием офицера. Снятые свидетельские показания также не улучшали положения обвиняемого. Получалось так, что он ворвался в купе в тот момент, когда капитан снял портупею. Внезапность и мастерство борца помогли ему разбросать присутствующих и завладеть пистолетом. (Отпечатки пальцев, оказывается, затер капитан Ильин.) Сержант бросился к Шумилину вырывать огнестрельное оружие, за что и поплатился жизнью. Свидетели все, как один, утверждали, что нападавший был в невменяемом состоянии и от него разило водкой, что, собственно, и подтвердила врачебная экспертиза. От собственного бессилия Шумилин готов был стучать о стену головой в камере-одиночке. Несправедливость угнетала.