О-о-ох выдохнул он, наконец. Ну, насмешили детишки.
И подмигнул Кате. Как, должно быть, действительно мог бы подмигивать взрослый мужчина подружке своего сына, неожиданно удачно пошутившей. Девушка почувствовала, что у неё мороз прошёл по коже. Не потому, что в этом жесте крылось что-то пугающее, не от его естественности и непринуждённости. Её напугало то, что она внезапно почувствовала, что такое подмигивание даже понравилось бы ей, если бы она видела его не над тускло блестевшим лезвием ножа.
В камере снова повисла тишина. Старший из похитителей сидел, уставившись в пустоту перед собой. Рука с ножом немного опустилась, но его хищный кончик по-прежнему был нацелен на пленницу. Пашка, продолжавший стоять у двери, с неудовольствием ощутил, что у него пропала эрекция, моментально появлявшаяся при виде Кати, и обиженно сопел. А девушка, снова начавшая утрачивать связь с реальностью, молча сидела, сжавшись в комочек и в страхе переводила взгляд с одного своего мучителя на другого. Её сознание и тело связывала тоненькая ниточка инстинкта самосохранения. Ей казалось, что ещё немного и она снова выйдет за пределы своей физической оболочки. Тогда, наверное, она сможет разглядеть куда больше в этой камере и своих мучителях Но с другой стороны, повторять этот трюк при них она боялась. В голове билась бредовая мысль, что Андрей Семёнович сможет заметить её сознание, отделённое от тела, и проткнуть его ножом, как воздушный шарик. И тогда оставшаяся в одиночестве пустая оболочка станет для них идеальной сексуальной игрушкой. Она подтвердит все их слова. Согласиться с любыми условиями. Она, в конце концов, родит им ребёнка. Мальчика, из которого они воспитают ещё одно животное, уверенное в том, что похищение и угроза не худший вариант добиться девушки. Или девочку, которую они скорее всего
Раздевайся
Голос Андрея Семёновича прозвучал сухо и хрипло, как шелест опавших листьев по железной крыше деревенского дома. Облако мыслей и фантазий, медленно раздувавшееся в голове Кати, мгновенно лопнуло, оставив после себя гулкую тёплую пустоту, наполненную блаженным непониманием. А потом она залепетала, тихо и беспомощно:
Нет, послушайте, это же Ну
Мужчина, не меняя позы, повернул к ней голову.
Невозможно? Угадал?
Его голос казался лишённым интонаций, и девушка даже не сразу поняла, что он озвучивал вопросы. Мужчина дышал редко, но глубоко и шумно, со свистом выдыхая воздух из широко раздувавшихся ноздрей. Глаза маньяка потеряли цвет, а зрачки сузились, как у наркомана. Да он и являлся наркоманом. От пассивного издевательства над девушкой мучитель перешёл к активным и получал дозу любимого вещества. Ощущение тотальной, безграничной власти над пленницей пьянило, заставляло сердце мужчины стучать тяжело и медленно, но с каждым ударом распространяя волны острого наслаждения по телу. Это наслаждение сушило глотку, заставляло зудеть все мышцы и вызывало мощную, почти болезненную эрекцию. Прямо как в пятнадцать лет!
Рука Андрея Семёновича с зажатым в ней ножом медленно приподнялась, и клинок описал в воздухе замысловатую траекторию, словно мужчина был неловко двигающейся марионеткой.
Рас-с-сдевайся повторил он, и его голос напомнил змеиное шипение.
«Паш-ш-шкубудеш-шьублаш-ша-а-ать» эхом отозвалось в Катиной голове.
Краем глаза она заметила, как вжался спиной в стену сын маньяка. Он тоже дышал тяжело, но совсем по другой причине: состояние отца приводило его в ужас. Парень прекрасно
знал, на что способен Андрей Семёнович в этом тёмном экстазе, и пытался сделаться как можно менее заметным. Его вспотевшие пальцы до боли стискивали выщербленные края алюминиевой кастрюли.
Лицо похитителя искривилось в жуткой гримасе, будто он испытал невероятную боль. Онемевшие губы, похожие на двух жирных червей, мелко дрожали. Его глотка извергла невнятное бормотание.
П Пожалуйста прошептала Катя.
Мышцы на лице мужчины зашевелились, словно он забыл, как управлять ими. Язык заворочался во рту. Глаза вылезли из орбит, а по лбу потекли струйки пота, задерживаясь в морщинах и чертя в них горизонтальные линии.
Яйца отрезал прошептал он. И заставил сожрать. А потом рану зажигалкой прижигал. А он не сдох Не сдох
И Андрей Семёнович захихикал. Тоненько, как старушка. И всё его огромное жирное тело заколыхалось в такт этому хихиканью. Единственная точка, которая не затряслась, находилась на кончике ножа. Рука, сжимавшая деревянную рукоять, медленно потянулась в сторону Кати. Девушке показалось, что их разделяет огромное расстояние. Что Андрей Семёнович сидит в нескольких километрах от неё, мерзкий и страшный. И его рука тянется к ней, нацелившись кончиком ножа в низ живота, тянется мучительно медленно, всё удлиняясь и удлиняясь. Заворожённая этой бредовой картиной, она даже не отпрянула, когда лезвие, похожее на жёсткий и холодный язык пресмыкающегося, своим кончиком поддело подол её футболки, чуть царапнув покрытую мурашками кожу. Металл обжёг кожу холодом, и Катя инстинктивно втянула живот. Пашка, ощутивший всю интимность происходящего, снова вцепился рукой в свою промежность.