Я слышал, как один из секретарей сказал, что, прежде чем точно определить формулировку письма, следует разрешить множество других вопросов, сказал паж.
Что он имел в виду? спросил Гонсалво.
Родриг пожал плечами.
Я предположил бы, что его святейшество сначала должен решить, стоит ли ему беспокоить Его Величество, чтобы удовлетворить требования города Анконы.
Королевство Арагон больше Анконы, сказал его спутник. В конце концов ведь решить дело в пользу Анконы умоляла папу не его праведная мать, а лишь посол, выступающий против шайки пиратов.
Поосторожнее, синьор. Вы говорите о моем благородном кузене, верноподданном капитане флота дона Педро.
И пирате. Признайтесь, ведь это правда.
Он может потерять все, что у него есть. И, возможно, будет обречен на позорную смерть через повешение, если дон Педро покорится папскому декрету.
Хватит об этом. Что с моим делом? спросил пожилой господин, хватая пажа за тонкую руку прежде, чем тот успел сбежать. Когда слушание?
Ваше дело? А, то, протянул паж. Судьи заслушали одного из свидетелей, сказавшего, что у него есть несколько письменных показаний, а затем объявили, что у них нет ни времени, ни необходимости слушать дальше. Решение должным образом будет отослано в епархию Барселоны. И, полагаю, архиепископу Таррагоны.
Нет времени? страдальчески произнес дон Гонсалво. Вы говорите, что у них не было времени, чтобы выслушать мое дело? Там были мои свидетели. Я потратил кучу золота, чтобы доставить их сюда. Кто давал показания?
Святой монах, синьоры, сказал паж. Некий Норберт. У него тоже не все гладко. Но, без сомнения, он расскажет вам, что случилось. Покорнейше прошу прощения, господа, но в любом случае ваши дела были заслушаны. Я был там и все вам передал. А теперь мой хозяин, наверно, уже ищет меня. Я свое обещание выполнил, а вы свое нет.
Пожилой размахнулся и ударил пажа по уху.
Нет, так не пойдет, дон Гонсалво, сказал его спутник. Заплатите ему. Он сделал то, что вы просили.
Еще четыре монеты, звякнув, упали в протянутую ладонь.
И если ты услышишь еще какую-нибудь сплетню, сказал Родриг, от твоего хозяина, от служащих, от писцов, особенно касающуюся времени и точного содержания тех писем, ты получишь больше, чем сейчас.
Вдвое? спросил паж.
Вдвое, подтвердил Родриг.
Глава третья Жирона
Он был доволен жизнью. Они работали от восхода до заката, а плата, даже по нынешним временам, у старших плотников и их помощников была отличная. Еще два дня работы с корпусом, и тот будет закончен, можно будет заняться его обшивкой. Но ему уже обещали добавить еще несколько недель для подгонки.
Королевство готовилось к войне против сардинцев, и в городе проходила переоснастка части флота Его Величества. Дон Педро намеревался погрузить на суда свои войска, чтобы решить все вопросы с мятежным островом, но многие из его судов получили повреждения из-за непогоды и действий противника во время прошлогоднего морского сражения с генуэзцами, поэтому требовалось некоторое время, чтобы закончить необходимый ремонт.
Тем утром небрежные и ленивые работники были распущены по домам, хотя судостроителей не хватало. Из тех, кто остался, главный управляющий верфи отобрал самых опытных и трудолюбивых мастеров, чтобы продолжать работы до тех пор, пока суда не будут готовы отправиться вниз по реке на соединение с остальной частью флота, стоящей в Росасе. «Конечно, для кого-то война это ужас, размышлял Румеу, но это и прекрасная возможность подзаработать для тех, кто строит и восстанавливает суда».
Только он выбрал еще одну доску, как заметил, что уже довольно быстро темнеет. Он пометил доску и спрятал ее подальше, после чего спрятал свои инструменты и пожелал товарищам доброй ночи.
Румеу, пошли, выпьем по стаканчику, предложил один из них.
Меня жена ждет дома, ответил он. И
есть я хочу не меньше, чем пить.
Один стаканчик, чтобы отпраздновать нашу удачу, а затем и мы пойдем по домам ужинать.
Ближайшая к верфи таверна была маленькой и скромной. Когда Румеу и его приятели вошли внутрь, в ней уже было полно народа. Получившие расчет рабочие уже сидели в таверне, переваривая горькую новость о том, что для них работы больше нет. Когда вновь прибывшие вошли, в зале воцарилась тишина; они кивнули бывшим товарищам и сели на скамью в самом дальнем углу.
Взгляни на это с другой стороны, говоривший обратился к жилистому, маленькому человечку. Сейчас же Страстная неделя? У тебя будет время подготовить свою душу к Пасхе. Что-то я не заметил, чтобы ты особенно голодал в Великий пост.
Ты обвиняешь меня в том, что я не пощусь? Здесь? Я несколько недель жил на разбавленном вине и жидком супе матушки Бенедикты.
Да, это похоже на покаяние, проворчал другой.
Благодаря этой малости я избавлен по крайней мере от пятисот лет чистилища, заметил жилистый человечек, осушая свой стакан.
Теперь, когда работы больше нет, у нас будет много поводов для воздержания, сказал низенький, почти квадратный человек, лысый и краснолицый. Все стонут, что некому работать, но теперь, когда мы без работы, нас нанимают? Нет. Нас выбросили на улицу, наши дети голодные, жены постоянно жалуются, что нет денег. С этим надо что-то делать.