И вот я пребываю в Карэн во главе полутысячи относительно преданных, но хорошо
проверенных головорезов. А тут бунт. Не вовремя.
Сейчас беднота грабит окрестности. Наемники берут штурмом усадьбы, насилуют, убивают. Гильдия ткачей держит свои городки с мастерскими, так же как гильдия оружейников и и пивоваров. Внутри они удерживают весь Старый город, а гильдия бурлаков порт.
А что аристократические роды? возмутился густым басом Сперат.
Как обычно, разбежались, без всякого уважения фыркнул гонец. Ну, некоторых поймали. Хотя, конечно, народу они положили немало, но мы их Глянул на меня и спохватился. Смутьяны их схватили и убили. Вот тока, сами себя они убили в два раза больше. Особенно отличилась сеньора Роза. Она смогла привлечь на свою сторону роту конных наемников и сейчас сводит старые счеты. Должны ей оказались половина города, в новом городе пылает половина усадеб.
Поместье Итвис? уточнил я.
Пока стоит нетронутое. Смутьяны возлагают большие надежды на вас. Они даже повязывают белые и красные ленты вокруг предплечья, чтобы отличать своих.
Надежды на что? удивился я.
Как на что? еще сильнее удивился гонец. На справедливость!
С чего начался бунт? спросил я. С удивлением поняв, что «бунт» я произнес на отвинском диалекте. В морском городе было такое понятие, как убийство старого и назначение нового капитана на корабле. Иногда, не только капитана. Слова «бунт» как в русском, тут не было. Я поправился. Смута. С чего началась смута?
Гонец кивнул, быстро перебрал в руках пергамент, ища нужные строчку. И зачитал:
Дьев, что пользовался большим уважением промеж простого люда и семей благородных, но не богатых, обвинил Собрание Великих Семей в подлости и удалился. В тот же день Городской Совет назначил нового судью из своих рядов, некоего Натара из Ченти, подозреваемого в разбойничестве
Своими словами, перебил я его.
Ну, так и было, помявшись, ответил гонец. Сначала Дьева не приняли. Так и нет в Собрании главы, все грызлись за место Потом судья этот, из Ченти В общем, «толстые» начали обратно отнимать земли, что по вашему велению Вокула раздавал. И вообще несправедливо людей судили. А дня три назад, прямо перед Панилиями, Городской Совет взял, да и издал указ о налогах на соль и дрова. Втрое увеличили! последнюю фразу гонец, не сдержавшись, произнес с возмущением.
Тут то и началось, кивнул я. Сначала кто-то бросил гнилой персик в паланкин одного из Городского Совета. Виновного поймали и выпороли на месте. Это сделало жителей города только злее. В тот же день перевернули купеческую телегу и разграбили, ночью подожгли дом одного из городского совета. Все это Вокула нудно перечислял в письме. Началось с мелочей, и за три дня превратилось вот в это. Да, это не бунт. Люди жаждут справедливости, но они толком не знают, как её получить. Просто чувствуют, что дальше так жить нельзя. Побуянят несколько дней, может даже недель, и все вернется к тому, как было. Я был неправ, я вернулся очень вовремя.
Сперат, у тебя ведь остался баннер с моего копья? спросил я. Дождавшись утвердительного кивка, я велел оруженосцу. Достань и нацепи его куда-нибудь, чтобы видно было.
И добавил угрюмым бородачам и напряженным горцам.
Мы вступаем в город. Грабить нельзя, иначе нас порвут.
Если так, то зачем же нам туда лезть, зазвенел кольчугой Текк. Тебе надо, Змей, ты и иди.
Если меня убьют, виноват будешь ты, повернулся я к нему. Убьют меня, то через время, когда все успокоятся, обязательно найдется тот, кто решит отбить у вас Ченти.
Зубы обломает, вскинулся Текк.
Один. Другой. Третий. Воевать будете поколениями. Пока либо вы не оставите Ченти, либо вы, инсубры, не кончитесь. А грабить нельзя, потому что это вам союз с Караэном нужен.
Я говорил это уже не в первый раз. При каждом удобном случае проговаривал. И бородачам и горцам. Не уверен, что они понимали.
Можно просто не пустить его в город, высказался Лардо. Нечего ему там
Его светлая идея явно пришлась по душе бородачам. К счастью для меня, развить свою мысль он не успел из ворот Караэна высыпала толпа. Человек сорок сравнительно с той, что меня за спиной, не большая. Однако люди двигались уверенно в мою сторону. Бородачи и горцы занервничали очень уж было похоже на атаку. Хоть и безумную. К тому же, толпа была вооружена. Кто-то с характерными караэнскими мечами и маленькими кулачными щитами, но у большинства окованные железом длинные дубины. Я присмотрелся получше и разглядел таки
несколько, столь ожидаемых мной, вил. Но вилы были деревянные, трехзубые. Сплошное разочарование. И ни одного факела. Не толпа разгневанных горожан а сплошной слом стереотипов.
Горцы за моей спиной невзначай распределились по гребню холма и взвесили в руках свои дротики. Долгобороды наоборот сплотились, образовав несколько плотных кучек. Словно почувствовав, что их бег заставляет нервничать мое сопровождение, горожане замедлили шаг. Вперед вышла небольшая группка, человек в пять. Один из них нес самое настоящее кавалерийское копье-ленс и даже отсюда мне было видно, как ему тяжело таскать это бревнышко. Но он потел, пыхтел и перся. Остальные были пестрой компанией, но их объединяло одно признаки работяг. Один в разноцветном фартуке красильщика, другой в толстой шерстяной куртке с кожаными рукавами, какие носят плотники.