Открыла она глаза и
И увидала, что гусь взлетел высоко-высоко и исчез.
Кушай, Маринчо, лопай, Черныш!
Когда она кормила их, то сыночка упрашивала:
Кушай, Маринчо, расти большой!
А на пасынка в сердцах покрикивала:
На, лопай, Черныш!
Маринчо кушал, Черныш лопал, Маринчо кушал, Черныш лопал, пока Маринчо не разболелся и не скушала его матушка сырая земля, а Черныш лопал и рос, лопал и рос, пока не вырос большим да таким удалым, что не наглядишься.
И мачеха под старость у него на руках осталась.
Орел и Лиса
Под тем же деревом кума Лиса вырыла нору, поселилась в ней и вывела хитрых лисят.
Сосед, сказала она Орлу, смотри, не вздумай съесть моих детёнышей, я тебе этого не прощу.
Что до этого, будь спокойна, соседка. От меня ты зла не увидишь, ответил Орёл.
Прошло немного времени, шаловливые лисята стали выглядывать из норы, а самый проворный выбрался наружу и принялся резвиться.
Орёл увидел его и забыл о своём обещании. Ринулся, схватил маленького лисёнка, унес в гнездо и скормил орлятам.
Спустя несколько дней из норы вылез второй лисёнок. Орел и его унёс. Потом третьего,
четвертого пока наша лисичка не осталась без лисят.
Загрустила она и нередко, сидя у норы, поглядывала на недоступное орлиное гнездо, вздыхала и приговаривала:
Ах, почему я не могу летать! Мне бы не высоко, только до орлиного гнезда!
Орёл, птица хищная, каждый день таскал к себе в гнездо то ягненка, то голубя, то курицу, даже крохотными воробьятами не брезговал.
Как-то раз один чабан развел костер и стал жарить на нём баранину. Орёл учуял, взвился в небо и, когда чабан пошел взглянуть на своё стадо, ринулся с высоты, схватил мясо и полетел к гнезду.
А к мясу пристал тлеющий уголек, и от этого уголька гнездо загорелось. Орёл махал крыльями, чтобы угасить огонь, но тот всё пуще разгорался, охватил всё гнездо, и немного погодя поджарившиеся орлята свалились на землю.
Лиса подхватила их и крикнула Орлу, который с опаленными крыльями вился над деревом:
Ну, сосед, сказала она, ты моих лисят сырыми съел, а я твоих орлят съем жареными.
Трусливый муж
Однажды отправился он в лес по дрова. Идет по тропинке и вдруг видит в кустах волк лежит. Обмер трус от страха и не знает, куда бежать. Стоит на месте столбом, и волк себе лежит не шевелится. А над головой у него мухи роем.
«Должно быть, околел!» подумал трус и с опаской приблизился. Оглядел волка с одного бока, оглядел с другого тот и впрямь не дышит.
Успокоился трус. Страх как рукой сняло. Взял он волка, взвалил на телегу и повёз домой.
Эй, жена, ещё издали крикнул он, иди взгляни, какую добычу я тебе привёз волка топором убил!
С каких это пор ты таким храбрецом стал! удивилась его жена и тут же задумала испытать его храбрость.
Вечером выставила она во двор несколько пустых ульев, связала их верёвкой, а конец её через подоконник перекинула.
Ночью, когда все уснули, жена труса поднялась, выглянула в окно и закричала:
Ах, муженёк, проснись, погляди, что во дворе делается!
Что за крик? Ты в своем уме? спросил муж, побледнев от страха.
Волки, муженёк, волки! За товарищем пришли. Выйди и разделайся с ними!..
Слушай, жена, скажи им, что я не убивал его Он сам околел.
И трус, укрывшись с головой, притворился спящим. А у самого сердце так и колотится вот-вот из груди выскочит.
Жена вышла во двор и скоро вернулась.
Говорила я им, муженёк, не верят! Тебя требуют. Выйди и разгони их!
Как же мне разогнать-то их, жена? Я, было, так сладко уснул, а тут вставай из-за каких-то волков. Пойди скажи им, пусть убираются.
Слушай, муженёк, возьми навой, вскинь на плечо, будто ружьё, они и убегут.
Муж согласился. Вскинул навой на плечо, будто ружьё, и вышел в сени.
И ты со мной иди, жена!
Иду, иду, отозвалась жена и дернула за веревку. Пустые ульи так и загромыхали друг о друга.
Трус подумал, что это волки, и шарахнулся обратно.
Навой застрял в дверях, и трус ни туда, ни сюда
Ой-ой-ой, братцы волки, пустите! закричал он, подумав, что это звери поймали его. Пустите, я его околелым нашел Околелым!..
Про дядюшку Петра
Дядюшка Пётр остановил лошадку, оперся ногами о стремена, приподнялся и стал рвать черешни. Рвёт и ест, рвёт и ест, а сам думает:
«Если сейчас кто-нибудь крикнет моей кобылке: Но! как пить дать, упаду и разобьюсь».
Только успел дядюшка Пётр подумать об этом, как с языка у него само собой сорвалось:
Но!..
Лошадь тронулась, и дядюшка Пётр очутился на земле.
Три упрямца
Все трое ответили ему и тотчас же заспорили.
Этот человек со мной поздоровался, сказал один. Мы с ним знакомы уж и не помню с каких пор!
Не с тобой, а со мной, промолвил второй. Мы с ним сызмальства дружим.
Человек этот не с вами поздоровался, приятели, а со мной. Мы с ним старинные друзья! отрезал третий.
Спорили они, спорили и поругались, да так, что дело до драки дошло
Тогда один из них сказал:
Чего мы ссоримся? Давайте-ка лучше пойдём к судье. Пусть решит, кто прав.
Отряхнулись
упрямцы и прямиком к судье. Тот расспросил их одного за другим, выслушал и сказал: