Босс, ты когда-нибудь расскажешь мне, почему бросила Роузленда? поинтересовался Меррик, пока она делала пометки в журнале.
Никогда.
Пожалуйста? Я буду скулить. Не заставляй меня скулить, проскулил он.
Тебе действительно интересно? спросила она. Или это просто извращенное любопытство к моей сексуальной жизни?
Мне на самом деле интересно, но в извращенном любопытстве-к-твоей-сексуальной-жизни, ответил Меррик. Ты никогда ничего не рассказывала о своей личной жизни. Ты не клеишься ко мне. Ты игнорируешь меня, когда я подкатываю к тебе. Ты сохраняешь наши рабочие отношения на профессиональном уровне, неважно, как сильно я пытаюсь сделать их непрофессиональными. Как будто у тебя неприкосновенность или что-то в этом роде, и, честно говоря, я устал от этого.
Реми закрыла журнал.
Если я расскажу тебе, ты заткнешься на две минуты во время скачки?
Две минуты? Это я могу. Говори, приказал Меррик.
Когда я начала встречаться с симпатичным мистером Роузлендом, я думала, что он был действительно хорошим парнем, начала она.
Не удивительно, что ты бросила его, ответил Меррик. Она уставилась на него. Он заскулил в ответ.
Так случилось, что мне нравятся хорошие парни, ответила она, и лицо из ее прошлого всплыло перед глазами. Молодое, привлекательное, улыбающееся лицо почти черные глаза, темно-рыжие волосы, улыбка милая и одновременно поразительная. Она вышвырнула воспоминание из головы бесполезная затея. Она знала, что оно галопом вернется обратно в ее голову. На самом деле, я люблю хороших парней. Просто оказалось, что Брайан не был хорошим парнем.
Меррик сдвинул очки на голову и уставился на нее.
Если он сделал тебе больно, Реми, скажи прямо сейчас, сказал он. Он называл ее Реми в редких случаях убийственно серьезного настроения. Наверное, за два года, он раза два обращался к ней по имени. Оставшуюся часть времени она была просто Боссом. Если он был груб с тобой, я буду грубым с ним. Этот мудак может смотреть на скачки из своей кабинки в аду.
Она покачала головой.
Нет, он не сделал мне больно, ответила она, тронутая преданностью Меррика. Они оскорбляли и изводили друг друга, но в сердце их рабочих отношений было крепкое ядро уважения и преданности. И почти постоянное раздражение с ее стороны. Клянусь. Я бы пнула его, если бы тот попытался. Просто было... Три месяца назад, я и Брайан, мы... ну знаешь...
Тверкали?
Трахались. И порвался презерватив. Я на таблетках, но все равно запаниковала. Ужасная паника до белых костяшек на кулаках.
Роузленд героиновый наркоман?
Чист как стеклышко, как и я. Но даже мысль о ребенке с Брайаном ужаснула меня. Я не могла представить, как провожу Рождество с ним, не говоря уже о том, как выхожу за него и рожаю детей. Это была жуткая мысль. И мы расстались.
Она говорила сухо, но расставание было каким угодно, кроме как сухим. Брайан был в ярости и обвинял, требовал сказать, не изменяла ли она ему. Он был
так зол, что напугал ее, и с того момента она отказывалась видеться с ним или разговаривать. Последовавшая ненормативная истерика доказала, что ее инстинкты бросить его попали в самую точку.
И это вся история? со скепсисом спросил Меррик,
Да. Я порвала с ним. Он впал в истерику из-за этого. Конец.
Что же, ты с легкостью заняла бы второе место по красоте в северо-центральном Кентукки.
Спасибо за регионально-локализованный комплимент, поблагодарила она. А теперь заткнись. Настало обещанное время молчания.
Меррик молчал, пока шесть лошадей помещали в стартовые ворота2. В любую секунду мог прозвучать звонок колокольчика, и лошади рванут из ворот. Это была обычная гонка в полдень четверга в Верона Доунс. Даже не кольцевая гонка. И все это выглядело как кентуккское дерби для всей прессы и заполненных поклонниками трибун. По крайней мере, пятьдесят человек принесли изготовленные дома плакаты со словами: «Я ставлю на Шенаниганс!». Разве эти люди не понимают, что эти лошади, в отличие от футболистов, не умеют читать?
Реми задержала дыхание.
Прозвенел колокол, и лошади рванули по треку гневным топотом копыт и струящихся красок. Толпа вокруг них скандировала, аплодировала и ревела. Они с Мерриком наблюдали за скачкой молча.
Через две минуты и полторы мили спустя, Шенаниганс из фермы Арден была объявлена неофициальным победителем. Реми должна была быть счастливой, что их победная кобылка выиграла скачку. Милый приз, сладкая победа, еще один трофей в комнате...
Ты не кажешься счастливой, бубалех, сказал Меррик и растянул двумя пальцами ее губы заставляя улыбнуться. Она посмотрела на него самым убийственным из всех взглядов. Твой маленький пони выиграл гонку. Улыбнись, как будто ты действительно рада.
Поддужный отвел Майка и Шенанингас на победный круг.
Пошли, сказала она.
Слава богу, ответил Меррик, и они поднялись. Я начал потеть. Сейчас октябрь. Я не позволяю себе потеть в октябре.
Она собрала свои вещи, и Меррик повел ее к проходу. Он шел позади нее, когда она дошла до перил.
Ты не заметил ничего странного здесь за последнее время? спросила она.
Да. Определенно. Что за чертовщина на голове у этой женщины? Лодка? Он указал на даму, идущую мимо их секции. Эй, там! прокричал он женщине в белой шляпе с объемной вуалью. Никто ничего не видит за твоей чертовой шхуной! Полный вперед!