На третий день утром, как раз когда Нагель выходил из своего номера, его остановил хозяин гостиницы, учтиво поклонился ему и сказал несколько любезных слов. Они вместе проследовали на веранду, сели друг против друга, и хозяин завел разговор о том, что намерен послать в другой город ящик свежей рыбы.
- Не посоветуете ли вы мне, как лучше всего отправить этот ящик?
Нагель взглянул на ящик, улыбнулся и покачал головой.
- Увы, я не разбираюсь в таких делах, - ответил он.
- Жаль. А я думал, что вы много путешествуете и знаете, как это обычно делается.
- О, нет, что вы, я совсем мало путешествую.
Пауза.
- Видимо, вы занимаетесь э... другими вещами. Вы коммерсант?
- Нет, я не коммерсант.
- Выходит, не дела привели вас в наш город?
Ответа не последовало. Нагель закурил сигару; он не спеша выпускал дым и глядел на небо. Хозяин наблюдал за ним.
- Не поиграете ли вы нам как-нибудь? Я видел у вас скрипку, - сказал хозяин, пытаясь снова завязать разговор.
- Нет, я давно не играю, - равнодушно ответил Нагель.
Вслед за этим он, не произнеся больше ни слова, встал и ушел. Но минуту спустя он вернулся и сказал:
- Послушайте, я вот о чем подумал: вы можете дать мне счет, когда пожелаете. Мне решительно все равно, когда платить.
- Благодарю вас, но это не к спеху, - ответил хозяин. - Если вы к нам надолго приехали, мы сделаем скидку. Я ведь не знаю, намерены ли вы здесь задержаться или нет.
Нагель вдруг оживился и поспешно ответил, причем лицо его безо всякой видимой причины вдруг слегка покраснело.
- Да, не исключено, что я проживу здесь некоторое время, - сказал он. - Все зависит от обстоятельств. A propos, я, возможно, вам еще этого не говорил: я агроном, сельский житель, сейчас возвращаюсь из путешествия и вполне вероятно, что задержусь здесь у вас. Возможно также, я забыл вам представиться... Зовут меня Нагель, Юхан Нильсен Нагель.
При этом он подошел к хозяину, сердечно пожал ему руку и попросил извинить за то, что еще до сих
пор не представился. На лице его не было и тени иронии.
- Мы могли бы вам предложить лучшую, более тихую комнату. Ведь ваш номер - у самой лестницы, это не всегда приятно.
- Нет, премного благодарен, в этом нет нужды. Комната у меня прекрасная, я вполне ею доволен. К тому же окно выходит на рынок, а это весьма забавное зрелище.
Хозяин помолчал немного и сказал:
- Значит, вы располагаете временем. Как я понял, вы намерены прожить здесь уж, во всяком случае, все лето?
- Два-три месяца наверняка, а быть может, и дольше. Точно я сам еще не знаю. Все зависит от обстоятельств. Поживем - увидим.
Тут мимо них прошел какой-то человек и поклонился хозяину гостиницы. Вид у этого человека был жалкий; он был очень мал ростом и крайне бедно одет. Казалось, он хромал на обе ноги, и каждый шаг давался ему с величайшим трудом, но все же передвигался он довольно быстро. Хотя он и поклонился очень низко, хозяин в ответ даже не поднял руки, чтобы коснуться своей шляпы. Нагель, напротив, тут же снял свою бархатную кепку.
Хозяин взглянул на Нагеля и объяснил:
- Этого человека у нас прозвали «Минутка». Он малость тронутый, но его очень жалко, в сущности, это добрейшая душа.
Вот и все, что было сказано тогда о Минутке.
- Я прочел, - начал вдруг Нагель, - несколько дней назад я прочел в газете, что где-то здесь в лесу нашли мертвеца. Кто был этот несчастный? Его фамилия Карлсен, если я не ошибаюсь? Он что, местный?
- Да, - ответил хозяин, - он сын одной здешней женщины, которая ставит больным пиявки, вон их красная крыша, там, внизу. Он приехал домой на каникулы и вдруг, ни с того ни с сего, наложил на себя руки. Это весьма прискорбно - юноша подавал большие надежды и вот-вот должен был стать пастором. Не знаешь, что и подумать, как-то не все тут до конца ясно. У него перерезаны вены на обеих руках, поэтому в несчастный случай поверить трудно. Теперь нашли и нож, маленький перочинный ножик с белой ручкой. Полиция отыскала его только вчера поздно вечером. Скорей всего какая-то любовная история.
- Вот как? Да неужели еще кто-нибудь сомневается в том, что это самоубийство?
- Всегда надеешься на лучшее. Я хочу сказать, что есть люди, которые придумали такое объяснение: дескать, шел он, держа в руках раскрытый ножичек, споткнулся и упал, да так неудачно, что вспорол себе вены на обеих руках. Ха, ха, ха! Я полагаю, что в это трудно поверить, весьма трудно поверить. Но его, конечно, похоронят на кладбище. Нет, мало вероятно, что он просто споткнулся.
- Вы сказали, что нож нашли только вчера вечером. Разве он не лежал рядом с покойником?
- Нет, он валялся в нескольких шагах. Бедняга, должно быть, отшвырнул его прочь, распоров себе вены. Этот ножик нашли совершенно случайно.
- Вот как! Но какой ему был резон швырять нож, если он лежал со вскрытыми венами, ведь и так каждому понятно, что это невозможно сделать без ножа.
- Да, одному только богу известно, что у него было тогда на уме. Но как я вам уже говорил, это скорей всего какая-то любовная история. Сущее безумие! Чем больше я об этом думаю, тем ужаснее мне все это представляется!