своими мужьями после 1918 г. Хотя по формальным признакам эти люди вполне попадали в рамки проекта,
просмотр их АСД показал, что к 1937 г. они прожили большую часть своей жизни на новой родине и почти
полностью ассимилировались. Их самоидентификация как «немца» или «немки» являлась скорее щемящим
воспоминанием о молодости, нежели фактором, оказывавшим реальное влияние на их повседневную жизнь.
Несмотря на то что эти люди стали жертвами репрессий именно как представители немецкой
национальности (мужчины в 1937-1938 гг., женщины в 1941 г.), они были исключены из базы данных.
Такая же участь постигла российских немцев, даже если они по тем или иным причинам оставались
подданными Германии вплоть до момента ареста. Наконец, из выборки были исключены этнические немцы,
проживавшие до 1914 г. в «русской Польше» и Прибалтике и эвакуированные в глубь страны в годы Первой
мировой войны54. Напротив, русские военнопленные и гражданские лица, прожившие в Германии весь
период Веймарской республики и уехавшие оттуда зачастую лишь под давлением гитлеровских властей,
остаются в базе данных. Как правило, даже не имея германского подданства, эти люди принимали активное
участие в политической жизни страны, являлись членами КПГ и СДПГ, работали в советских загранучреж-
дениях в Берлине, Гамбурге, Штеттине, Кенигсберге.
Около двух десятков немецких АСД, хранящихся в ГАРФ, относятся к периоду деятельности ВЧК в начале
20-х гг. Как правило, по подозрению в шпионаже арестовывались немецкие военнопленные, которые
возвращались домой55. Следствие по этим делам велось формально, решение ограничивалось
административными взысканиями или высылкой, т. е. тем, чего немцы, собственно говоря, и добивались.
53 Дель О. Указ. соч. С. 19.
54 Данные на этих лиц сохранены и могут лечь в основу отдельных исследовательских проектов, а также быть использованы
при составлении книги памяти жертв политических репрессий Москвы и Московской области.
55 См. дела Московской ВЧК 1920-1921 года: ГАРФ. Ф. 10035. On. 1. Д. П-38435, П-38503, П-38570, П-38602, П-38616, П-38641, П-
38659.
20
Отличительной чертой данной категории дел, также исключенных из источниковой базы проекта, являлось
обилие фальшивых документов, которые «выправляли» себе немцы, стремясь поскорее попасть на родину.
Получается, что едва ли не каждый второй из арестованных отправлялся за рубеж, чтобы раздувать на
Западе пожар мировой революции. Нельзя исключать того, что ряд мандатов был все же подлинным, и арест
являлся следствием неразберихи в компетенциях советских ведомств и Коминтерна, характерной для первых
послереволюционных лет.
Архивные материалы свидетельствуют и о движении в обратном направлении. В Москве на Виндавском
вокзале в конце 1920 г. ВЧК арестовала группу молодых немцев, которые отправились в Россию в поисках
лучшей доли. Проехав всю Польшу и нелегально перейдя польско-литовскую границу, они получили от
советского полпреда в Литве Т. Л.
Аксельрода въездные визы и беспрепятственно добрались до Москвы.
Большинство перебежчиков отправили обратно в Германию, двух самых идейных передали в распоряжение
Германского совета в Москве56.
Отказ от этнического фактора в качестве решающего диктуется, кроме того, нередкими фальсификациями
национальности подследственных в ходе массовых репрессий. Особенно доставалось евреям, родившимся
на территории бывшей Речи Посполитой, разделенной между Австрией, Пруссией и Россией. Их
«записывали» немцами, а место их рождения переиначивали так, чтобы оно звучало по-немецки. Случались
и более экзотические фальсификации, соучастниками которых становились сами подследственные. Так,
Иоганн Концевитц родился в Краснодаре у украинки, его отчимом был немец, погибший в годы
Гражданской войны. При получении паспорта он придумал себе немецкое имя, а местом рождения назвал
Берлин. Желание выделиться среди сверстников дорого ему обошлось. Следователь сочинил протокол
допроса, в котором содержалась придуманная история о семье военнопленного, которая оказалась в России.
Услышав все это, Концевитц назвал сотрудника НКВД «сумасшедшим», за что был жестоко избит двумя его
подручными. И получил пять лет лагерей как немецкий шпион57.
Методика исследовательской работы с АСД жертв политических репрессий находится в процессе
становления, поэтому автору в ряде
56 Дело в отношении Бема Р. И., Бертрама П. Р., Краузе О. Э., Лешера К. Ф., Фогеля М. Г. и Фукса Г. Г. (Там же. П-38 667).
57 При пересмотре дела следственные органы проявили «гуманность» в 1940 г. лагерный срок Концевитцу снизили до трех
лет (ГАРФ. Ф. 10035. Оп. 2. Д. 18852).
21
случаев приходилось самостоятельно разрабатывать инструментарий источниковедческого анализа58. Наряду
с обязательными документами справкой и ордером на арест, анкетой арестованного, копией приговора,
материалами прокурорской проверки и документами о реабилитации в изученных делах содержится
немало «отклонений от нормы». К сожалению, применительно к эпохе «большого террора» приходится
говорить о процессуальном минимализме, вызванном огромным темпом, который набрала репрессивная