Откажут, признается божество и делается несчастным. Привязан я к месту этому.
Кажется, начинаю вникать в суть проблемы.
Так ты же хранитель этого места. Как же ты уйдёшь? Что будет с домом? Да мне за помощь в таком деле голову оторвут.
Да ничего тебе не будет. И дому. Тут все так силой напитано, что я как прислуга уже. Хожу, пыль протираю. Сохранных заклинаний столько, шо чихнуть страшно. Помоги, я в долгу не останусь! Я тебе хоть хухлем, хоть псом цепным стану.
Задумываюсь я крепко. Конечно, в это «ничего не будет» я не верю. Но возможность получить всё-таки карманного духа, да ещё и должника Надо хотя бы разузнать про этот артефакт.
Ладно, машу я рукой. Давай так договоримся. Ничего обещать я тебе не могу. Я этого Покровского только встретил. Ни я его не знаю, ни он меня. Парень он, с виду, вроде нормальный, но
Подружитесь вы.
Тааак, я чего-то не знаю?
Много ты чего не знаешь, малец, нагло усмехается хранитель. Просто про меня не забудь. И я уж тогда тебе я тебе
Узнать, каких золотых гор может наобещать мне божество, не удаётся. За спиной скрипит дверь и Бэс мгновенно исчезает. Надо бы вообще про это хитрожопое существо прочитать. Или спросить у кого-нибудь. Чего это сразу ему взял и поверил?
Я оборачиваюсь и вижу Ярослава, заглядывающего
через приоткрытую дверь.
Тебя зовут.
Возвращаю на место книгу, с которой так и стою в обнимку, и подхожу к брату. Снова это обеспокоенное лицо. Шутник хренов, больше ты меня не проведешь.
Будь осторожен. Это Панаевский.
Фамилия, озвученная даже таким трагичным тоном, мне, естественно, ничего не говорит.
Он из Службы безопасности империи. Это проверка, Игорь. И этот человек способен поджарить тебе мозги в одно мгновение.
Глава 8
И зачем ему поджаривать мои мозги?
Брат тянет меня из библиотеки к лестнице.
Давай по пути. Терпением безопасники не отличаются. Глеб Панаевский куратор по вопросам посвящённых. Ритуалы, в основном, проходят без осложнений. Но бывают исключения. Как, например, с тобой.
Мы спускаемся наполовину, тут Яр останавливается. Прислушивается и продолжает:
Там его дед отвлекает, но времени у нас в обрез. Так что слушай очень внимательно. О потере памяти ни слова. Это не то же самое, что потеря контроля, но близко. Панаевский даже думать не будет, сразу в расход пустит. И никто не поспорит, они обладают такой властью, палачи империи.
В его голосе помесь страха и уважения. И даже немного зависти. Не разобрать точно, но такая адская смесь беспокоит и меня.
Вытащить из тебя он сможет абсолютно всё, только дай слабину. Чуть засомневаешься, чуть сдвинешься со своей позиции всё, конец. Так их родовой дар работает, малейшее сомнение и он сможет остановить тебе сердце. Или разорвать его изнутри. Таково правосудие богини Мафдет.
Вот от этого я сильно охреневаю. А как насчёт судьи, присяжных, адвоката и прочих декораций? Перешёл дорогу на красный свет и выплюнул измельченные внутренние органы? Ничего себе тут правосудие.
Да не смотри ты так. Соберись. Помедитируй, мысленно вздрочни, не знаю. Успокойся. Небольшой страх это нормально, их все боятся, по понятным причинам. Но ссать кипятком в штаны не надо. Вцепится сразу же.
Я пытаюсь переварить услышанное, чтобы определить степень угрозы. Но в голове тревожно звенит набат. И, конечно же, не вовремя просыпается сила, поднимаясь на защиту.
Ты меня понял? Яр меня встряхивает за плечи.
Понял. Не ссать кипятком, встряска помогает сбросить оцепенение и угомонить силу.
У меня включается режим боевого сарказма. Брату это не нравится, но сделать он ничего не успевает. Хотя на мгновение возникает чувство, что я сейчас получу по роже.
«Время вышло. Быстро сюда!» басисто орёт в голове дедом.
Яр так вздрагивает, что понятно не у меня одного в мозгах дед бесится. Мы срываемся с места, болезненно столкнувшись плечами.
Если бы не слова брата, то мужик вроде с виду нормальный. Однозначно военный такую прямую, как кол, выправку ни с чем не перепутаешь. Лет сорок, может полтинник, морщины засели только на лбу. Гладко выбритый, но немного взъерошенный.
Он размашисто шагает ко мне, протягивая руку. Открытая улыбка из тех, от которых и глаза становятся тёплыми. Неширокая, но достаточная для приветствия. Только лицо чуть перекашивает и дёргается, как от паралича.
Я так усердно ищу в нём признаки главного злодея империи, что забываю о нагнанном страхе. Его рукопожатие уверенное, но не чрезмерно сильное. Мы официально представляемся друг другу.
Очень рад познакомиться с вами, молодой человек, и голос обычный, не высокий и не низкий, немного хриплый и тихий, как у людей, которым приходится много говорить.
Дед, как и отец, тоже оказавшийся тут, уходят, оставив нас наедине. Дед напоследок одаривает меня задумчивым печальным взглядом. Прощается он что ли? Рано вы сдаётесь, родственники.
Постараюсь не сильно задерживать вас, Панаевский усаживается в кресло.
Сажусь напротив и невольно тоже выпрямляюсь, глядя на его осанку. Мужчина проводит рукой по волосам, хлопает ладонью по подлокотнику. Щека его дёргается, перетягивая на себя внимание.