Город раскинулся в горной котловине. Над крышами старинных особняков с чугунными решетками балконов поднимались дымы печных труб. Но заводские корпуса, обычно окутанные характерным мартеновским маревом, выглядели непривычно темными.
Смотрите, Сорокин указал на колокольню Трехсвятительского собора. Народ собирается у проходных.
Действительно, у главной заводской проходной, монументального здания с чугунными воротами работы каслинских мастеров, толпились люди в заношенных тулупах и ватниках. Над толпой колыхалось красное полотнище.
Наш «Паккард» медленно пробирался по Большой Златоустовской улице. По обеим сторонам тянулись двухэтажные купеческие особняки, построенные еще при Александре II: с мезонинами, лепными карнизами и чугунными фонарями у парадных подъездов.
Котов, прильнув к заиндевелому стеклу, быстро делал пометки в блокноте:
Булочная Хохрякова закрыта Лавка Щербакова тоже А ведь эти заведения работали без выходных даже в Гражданскую.
У перекрестка с Косотурской улицей наш автомобиль притормозил. Дорогу переходила группа рабочих. Они угрюмо посмотрели на «Паккард», кто-то крикнул что-то недоброе.
К заводоуправлению лучше не ехать, неожиданно подал голос шофер. Там неспокойно.
Почему неспокойно? я подался вперед.
Так это шофер замялся. Народ шумит. Зарплату требуют. Да и холод в бараках замучил, паровое отопление второй день не работает.
«Паккард» свернул к гостинице «Россия», двухэтажному зданию в стиле модерн с широким чугунным козырьком над входом. У крыльца переминался с ноги на ногу швейцар в потертой ливрее.
Ваши комнаты готовы, засуетился он, подхватывая наши чемоданы. Только может, вам сразу на завод надо? Там, говорят, неладно что-то.
В морозном воздухе внезапно поплыл тревожный гул заводского гудка. Но звучал он как-то непривычно, не призывая к началу смены, а словно предупреждая о чем-то.
Похоже, отдохнуть не придется, я застегнул пальто. Едем сразу на завод. Посмотрим, что там происходит.
Величковский поправил пенсне:
Думаете, справимся?
Должны справиться, я посмотрел в сторону завода, где над проходными все так же колыхалось красное полотнище. Иначе вся программа модернизации окажется под угрозой.
Мы снова погрузились в «Паккард». Машина медленно тронулась по заснеженной улице, направляясь к заводским корпусам.
Чем ближе мы подъезжали к заводу, тем тревожнее становилась обстановка. Главная проходная, с массивными чугунными воротами каслинского литья, наглухо закрыта. У ворот вместо привычного вахтера в тулупе толпились хмурые рабочие в промасленных ватниках и брезентовых куртках. Красное полотнище, замеченное нами издали, оказалось наспех сделанным плакатом «Требуем зарплату!»
Лучше остановиться здесь, тихо сказал Глушков. Дальше на машине не проедем.
«Паккард» замер у старинного двухэтажного здания заводской лаборатории, построенного еще при Аносове. Мы вышли на морозный воздух. Ветер доносил обрывки разговоров от проходной:
уже третий месяц без денег
в бараках дети мерзнут
говорят, завод хотят закрыть
Величковский поежился, поправляя пенсне:
Обратите внимание на печи. Ни одна не работает, трубы совершенно холодные.
Действительно, над мартеновским цехом, громадой возвышающимся за административными зданиями, не было привычных дымов. Огромные окна в чугунных переплетах тускло отсвечивали в утреннем свете.
Мы двинулись к проходной. По пути я заметил несколько деталей, которые сразу насторожили: свежесорванная доска показателей у табельной, разбитые стекла в окне заводской конторы, опрокинутая
забрать наши деньги, глухо произнес еще один рабочий. И чтоб без фокусов. Отсюда никто не выйдет, пока не получим расчет.
Я внимательно всмотрелся в говорившего. Что-то в его манере держаться выдавало человека, не привыкшего к физическому труду. И новый тулуп слишком хорошо сидел для простого рабочего.
А вы, собственно, из какого цеха? спокойно спросил я.
Человек на мгновение замешкался, но тут же огрызнулся:
Не ваше дело! Главное, что мы представляем интересы всего коллектива.
За окнами снова раздался заводской гудок, тревожный, протяжный. В морозном воздухе его звук разносился над всем Златоустом, сзывая к заводоуправлению все новых и новых рабочих.
Ситуация становилась критической. Нужно срочно что-то предпринимать, пока подстрекатели окончательно не взяли верх над настоящими рабочими.
В директорском кабинете стало тесно и душно. Папиросный дым поднимался к лепному потолку, оседая на золоченой люстре. У дверей застыли «охранники» из числа рабочих, но главные заводилы, те самые, в новых тулупах, держались особняком, стоя у окна.
Я намеренно сел за уголок директорского стола, оставив массивное кресло красного дерева пустым. Небрежно достал из портфеля какие-то бумаги, словно меня совершенно не беспокоила вся эта ситуация.
Итак, я посмотрел на главного из захватчиков, того самого высокого в слишком хорошем тулупе, давайте разберемся с вашими требованиями. Только сначала представьтесь, как положено.
Какая разница начал было тот.
Есть разница, я спокойно перебил его. Вот, например, Михаил Степанович Кротов, я кивнул на одного из настоящих рабочих, старший мастер мартеновского цеха, я его прекрасно знаю. А вас что-то не припомню.