Сейчас нагрянет кто-то посолиднее, промелькнуло у меня в голове. Из начальства!
Накинув тулуп, девица спешно исчезла. Хлопнула дверь. Дунуло холодом. Как там Борька в колодце? Этот немец сказал, что там карцер какой-то. Пусть бы каменный мешок, лишь бы не лед, не вода.
Обвел взглядом комнату. Странное дело, мелькнуло вторично, уже третий раз в плену. Именно третий, если считать тот первый раз, когда меня таскали свои же советские особисты. Тогда был еще жив Алексей, замученный позже в гестапо. Второй раз у Бромера тогда с майором Граниным Павлом Даниловичем. Сейчас у какого-то Шумана.
К крыльцу подкатила машина. Два охранника вытянули руки по швам. Герр Шуман освободил кресло с почтительностью. Из двора донеслись голоса: переодетый агент-капитан докладывал что-то начальству. Проскользнуло мое имя.
Ну вот. Началось, поздравил я себя мысленно. Теперь жди неприятностей.
Хайль Гитлер! вскинул в приветствии жестом герр Шуман.
Вошел грузный полковник СС. Я уже научился различать их немецкие звания во всяком случае, передо мной возник кто-то из высшего начальства. Шуман принял стойку смирно. Вошедший стряхнул иней. Понюхал перегар комнаты. Сморщился. Что-то гаркнул, отчего Шуман еще больше превратился в вытянутый столб. Прошел мимо меня. Бросил фуражку на стол. И на ломанном русском сразу приступил:
Кто ви есть, мы знать. Нам доложить. Ви есть тот конструктор, что мы искать по всем полкам, дивизий, армий. Наш разведка уже разыскать вас. И теперь ви в наш рука.
Слово «ви» произносилось им совсем как у Сталина: с протянутым «ви-ии».
Я предпочел отмолчаться. Полковник, гневно взглянув на Шумана, уселся в кресло. Сложил локти на груди. Блеснул железный крест. Жестом показал на стакан. Нацист ретировался в кухню, вернувшись с графином воды. Подскочил, плеснул. Полковник выпил залпом. У меня засвербило в носу. Отчаянно хотелось вмазать обоим в харю, но не давали связанные руки.
Вас везти хм-м в Берлин! изрек душевно начальник. И твой охранник тоже.
Вот те раз! опешил я, тем не менее, радуясь за Борьку. Значит, Берлин! Значит, оба будем живы. Главное, Борьку не сгноят в колодце. Но что потом в Берлине? Пытки, как нашего Лешку? Гестапо, камеры, истязания? Впрочем, советские части уже на подступах.
А нам от этого легче? спросил я себя. Хватит и часа, чтобы сделать из нас мясной фарш.
А немец все продолжал:
Вас садить в самолет. Лететь до Берлин. Там вас допрашивать. Мы знать, что ви-и связан со Сталин. Знать, кто есть Власик.
У меня сжалось в груди. Ну, конечно же! Абвер! Люди Канариса уже имели досье на меня. И на Гранина, и на Борьку, а то и на Илью Федоровича.
Что делать? Как связаться с нашим КБ? Без меня, конечно, производство внедрения не остановится уже все налажено. Но, кто его знает, что сможет гестапо выудить из моего слабого организма человека двадцать первого века при пытках? Я не привык к физической боли. Я простой инженер технических разработок своего времени. Не больше того.
Вас встретят в Берлин. Ви есть русский конструктор. Будете работать на великий Германия. Арбайтен! Вас кормить, одевать.
И хитро прищурился, погрозив толстым пальцем с перстнем СС:
Вы есть подчиняться. А нихт мы вас в, хм-м как там по-русишь? В концелаги-ирь.
Запнулся от трудного слова. Поправил.
Сердце обрушилось вниз. Так и знал. Ищут ли нас? Нашли ли машину в лесу? Сумел Илья Федорович организовать спасательную команду по нашим следам?
И тотчас оборвал себя:
Какие нахрен следы? Нас везли на машине вглубь оккупированной территории. Чтобы провести спасательную операцию, здесь необходима дивизия не меньше. Изломанная линия фронта углублялась как раз в это селение. И успеют ли? Даже если отыщут следы, каким
макаром исполнят задачу? Близится ночь, а утром нас уже самолетом в Берлин.
И как бы в подтверждение моим домыслам, снаружи участилась канонада.
Ба-ам! Ба-ам! грохотали снаряды «Катюш». Я узнал их по характерным звукам своих разработок. Генерал Костиков усовершенствовал мощность зарядов, опираясь на мои знания. А Сергей Павлович Королёв придал им еще большую траекторию. Тем самым, сейчас «Катюши», и без того грозные для врага, стали просто для них губительны.
Закачалась занавеска. Особенной силы залп поднял все село на ноги. Герр Шуман не смел двинуться с места, провожая полковника завистливым взглядом. Тот сразу прервал свой фонтан красноречия при первых бомбежках. Засуетился. Поспешил к машине. Крикнул на ходу:
Ви есть ехать со мной!
Исчез в кабине.
Давай, русская сволочь! Пошел! толкнул меня старший диверсант прикладом. Эх, пощастило тебе. В Берлин попадешь.
Ты тоже, огрызнулся я. Только в гробу.
Ба-ац! удар в зубы был для меня неожиданным. Кулак взметнулся как молния. Врезался в челюсть. Меня пошатнуло.
Это тебе за моих сослуживцев, испепелил взглядом «не наш» капитан.
Второй удар, уже под ребра: Ба-ац! грудная клетка вмялась, словно губка в воду. Перехватило дыхание. Сложило пополам как книжку. Отчаянно захотелось вырвать.
А это тебе за вашу брехню. И за гроб до Берлина.
Скосил взгляд на полковника. Отступил, хлопнув в плечо. Полковник не заметил, спешно кутаясь в шинель. Герр Шуман провожал на крыльце, прислушиваясь к канонаде. Она приближалась.