не только захудалого ландграфа, но даже императоров. Ходили слухи, что именно в его стенах Карл V соблазнил дочь бургомистра.
Рейхстаг не был парламентом, но имел три палаты совет имперских городов, совет имперских князей и совет курфюрстов. Последний состоял всего из девяти членов, и именно их срочно вызвал на чрезвычайную ассамблею Иосиф II австрийский, император Священной Римской империи.
Запряженные шестеркой лошадей позолоченные кареты князей-выборщиков гремели колесами на старинном каменном мосту над Дунаем, в его самом северном изгибе, и останавливались перед городскими воротами. Перед экипажем выстраивался ряд из шести лакеев в ливреях и напудренных париках в дополнение к двум, стоявшим на запятках. Медленно, с соблюдением положенной торжественности, слуги шествовали перед каретой. Кто-то из важных гостей города направлялся в свою резиденцию, как курфюрст Баварии Максимилиан III Иосиф, кого-то ждали в Доме епископа, но большинство ехали в «Золотой крест», где их ждали уютные комнаты и общий зал, достойный высокого собрания. Здесь заранее договорились встретиться полным составом совета за поздним обедом. Приватно, без облачения в курфюрстский мантии и шляпы. Угощал сам император.
Причина срочности всем гостям была понятна. События в России, а затем в Польше, последующая катастрофа прусской армии, гибель Фридриха Великого и финальный аккорд в виде поражения австрийской армии неподалеку от Праги на собственных землях, причем без объявления войны. Всё настолько стремительно и вдобавок с таким количеством военных жертв, которых галантный век не знал, и, к всеобщему сожалению, напрямую касаясь повелителей германских земель. Но всех по-разному. Нашлись и те, кто втайне злорадствовал, и те, кто рассчитывал поиметь выгоду от неудач своего императора. Клан же Виттельсбахов, его баварская и пфальцская ветви, вообще не горели желанием как-то помогать Габсбургам, своим давним соперникам. Если они кому-то и сочувствовали, то точно не Марии-Терезии с ее сыночком-императором. Правда, по Фридриху они скорбели искренно, всегда считая его образцом для подражания.
Об этом в Вене знали досконально и обстоятельно подготовились. Приватный обед составлял, так сказать, прелюдию перед завтрашней официальной словесной баталией. Посторонних Иосиф II осознанно не приглашал, рассчитывал в частном порядке подготовить нужный ход обсуждения. Мать поставила перед ним задачу получить военную поддержку созыв имперской армии под командованием выборного имперского генерал-фельдмаршала. Последний раз такая армия была собрана против Пруссии во время Семилетней войны. У Саксонии, Баварии, Бранденбурга и Ганновера имелись неплохо подготовленные полки. Если к двухсоттысячной австрийской армии прибавится имперская, у русского самозванца не будет ни одного шанса.
Цель русских покарать нас за наше превосходство, изничтожить на корню германскую цивилизацию посредством нашествия. Если сидеть сложа руки, получим не только гибель монархий и аристократии, но и извечную восточную тиранию, с такими словами хотел обратится император к князьям-выборщикам.
«Они не могут ни проникнуться, уверял себя Иосиф. Ведь такие последствия видны невооруженным глазом».
Увы, Виттельсбахи и Фридрих Август саксонский, не успев вступить в зал, тут же предложили оставить за порогом все деловые разговоры, как решили с курфюрстскими облачениями, и воздать должной прекрасной кухне «Золотого креста». Их поддержал представитель английского короля, являвшегося по совместительству князем-выборщиком от Ганновера. Императору пришлось уступить.
В обеденном зале гости собрались поздно, за окнами уже стемнело. Зал освещали многочисленные канделябры. В ярком свете от сотен свечей началась трапеза, перемена на столе следовала за переменой антре, потаж, куски вареной говядины, от которых истинный француз-гурмэ пришел бы в ужас и окрестил бы собравшихся рутенерами, релеве с множеством соусов, потрафивших бы вкусу все того же француза, домашняя и пернатая дичь, закуски, десерты из кладовой и мороженое (1). Блюда расставляли на столе без всякой системы. Если бы гости прибыли без сопровождения личных лакеев, в обязанности которых входило следить за тарелкой хозяина, кто-нибудь из курфюрстов мог бы не отведать жаркого на вертеле, от которого у него текли слюнки, но дотянуться до которого не было никакой возможности. К счастью, у князей-выборщиков лакеев хватало, и, к примеру, Карлу Теодору пфальцскому не требовалось унижаться и просить кого-то отрезать ему приглянувшийся кусочек. Те же лакеи разносили бокалы с вином и тут же их забирали, как только они пустели оставлять на
столе фужеры и бутылки было не принято.
Стук ножей и вилок о драгоценный фарфор не мешал гостям переговариваться друг с другом больше злословить и вступать в пикировку, чем проявлять добросердечие. Объектом главного раздора выступал баварский курфюрст, милейший человек, достигший возраста, когда принято оглядываться на пройденный путь, и глубоко опечаленный своей ролью нарушителя спокойствия. У него не было наследника, пфальцские Виттельсбахи поглядывали на его земли, как на свое законное наследство, и заранее готовили почву для поглощения. Кому-то из присутствующих в зале это было на руку они любили подарки из Пфальца, особенно бочонки отборного рейнского. А кое-кто негодовал с осторожностью открыто, а за глаза яростно и с завидной ядовитой фантазией. Интриговали все без исключения, даже бедный Максимилиан Иосиф, виновник раздора его постоянно втягивали в эту игру, из которой он не мог извлечь ни малейшего профита. Он вяло ковырял свою рыбу и старался отрешиться от разговоров за столом. Пару раз его о чём-то спрашивали он отвечал невпопад. Соседи по столу решили, что он не в духе, и оставили его в покое.