- Упадешь.
Ничего не отвечаю. Какая ему разница.
- Может, хватит там реветь в темноте? раздражённо интересуется принц. Что у тебя стряслось? Мы сегодня спасли чью-то жизнь. Должна гордиться.
Упрямо качаю головой и не отвечаю.
Лежит молча и физически, спиной чувствую, что закипает. Да что ему неймется-то? Пусть бы уже отстал. Сам сказал, завтра вставать рано. Мы и так уже полночи потратили.
А Вольфред ворочается зло на топчане, так что доски того и гляди проломятся. А потом тоже поворачивается на правый бок. Хватает меня и решительно двигает к себе. Прижимает спиной к своей груди.
От удивления затихаю и перестаю плакать. Не шевелюсь и даже боюсь дышать.
Что-то изменилось сейчас понять бы только, что.
Ладонь, которой меня прижимал, решительно смещается с моего живота ниже.
И начинает расстёгивать пуговицу на бриджах.
- Вольф, нет - судорожно впиваюсь пальцами в его запястье.
- Прекрати! летит мне в волосы властный приказ. Или сам лично спихну тебя на пол.
Но сумасшедшим контрастом этому грубому тону то, с каким наслаждением он вдыхает запах моих волос. Меня просто парализует.
Моя ладонь остаётся безвольно лежать на его руке. Когда его пальцы продолжают отрывистыми, раздражёнными движениями расстёгивать пуговицы. За первой следует вторая. Потом третья
Помедлив, горячие мужские пальцы ныряют на отвоёванную территорию.
Сразу под все слои оставшейся на мне ткани. По разгорячённой влажной плоти. Которая до сих пор так сладко помнит о ласках, которые достались ей там, на лошади.
В тот раз Вольфред намеренно
мучал меня, не доведя дело до конца.
В этот
- Тише, Эльф, тише - прохрипел Вольф мне на ухо, тяжело дыша.
Пока я извивалась в его руках, прижимаясь ягодицами к напряжённому, каменному паху, и кусала собственную ладонь, чтобы не кричать.
Иначе целомудренная хозяйка выгонит нас вон за разврат. И будет права, между прочим от тех звуков, что ты издаёшь даже святой бы не выдержал и пустился во все тяжкие.
Его палец медленно входит в меня, и я выгибаюсь навстречу.
Потом снова сумасшедше томное движение назад.
И обратно.
Нежные, до безумия нежные прикосновения меж складок плоти.
Зачем ты снова даришь мне свою отравленную нежность, мой невозможный принц? Неужели не знаешь, что я смертельно больна тобой? Тебе нравится убивать меня снова и снова?
Размягчённую как воск, сладкую как мёд, он раскрывает меня пальцами, трогает так, как хочет, изучает, гладит, нежит. Не знала, что может быть настолько нежная и острая до боли ласка.
В какой-то момент я даже не заметила подсовывает под меня и правую руку, обнимает со всех сторон и прижимает к себе так тесно, что снова хрустят мои бедные рёбра. Господи, как же хорошо
Я знаю, что в этот раз он не остановится.
В этот раз это больше не пытка соблазнением, и не насмешливые попытки что-то мне доказать или выяснить, кто из нас сильнее хочет другого и кто готов сдаться первым.
Всё слишком серьёзно теперь.
И его настойчивые, умелые пальцы дарят мне ласку не по какой-то причине.
А потому, что хотят, чтобы мне было хорошо.
И когда это «хорошо», наконец, наступает перед моим внутренним взором взрывается тысяча солнц и я откидываю голову ему на плечо с протяжным мучительным стоном, изгибаясь всем телом.
Вольфред, помедлив, убирает руку. Обнимает крепче обеими, дышит запахом моих волос, пережидает, пока волны судорог, что снова и снова накатывают на моё тело, наконец-то отпустят меня из капкана наслаждения.
Я обмякаю в его руках жалкой безвольной массой и жадно глотаю раскалённый воздух. Мокрые волосы прилипли к вискам. Мои ноги до сих пор подрагивают. Ужасная слабость во всём теле и такое блаженное опустошение в голове, что я напрочь забываю о том, что плакала. Как и о причине.
И вот теперь я уже точно готова на что угодно, верти меня как хочешь и делай что хочешь но Вольф просто застёгивает обратно пуговицы на моих бриджах, а следом и на рубашке. Глухо командует:
- А теперь спи. И чтоб больше никаких мне рыданий.
И ничего не берёт от меня взамен.
Столбенею от осознания, что в этот раз дело было вовсе не в его потребностях, которые он «просто хотел удовлетворить».
Пытается отстраниться от меня.
- Нет!
Вцепляюсь в его руку с отчаянием ребенка, боящегося грозы в темной комнате.
Он напрягается всем телом. А потом расслабляется и с обречённым выдохом снова укладывается лицом мне в сгиб шеи. Ничего не говорит. А мне ничего больше и не нужно.
Постепенно неспокойное дыхание моего северного волка становится сонным. А обнимающие меня руки тяжеленными.
Мы вдвоём под одним одеялом. Тепло его тела окружает меня со всех сторон. Его ладонь на моём животе. Его нежность с током крови разносится по телу отголосками блаженства.
Я всё ещё сжимаю пальцами его запястье. И он позволяет мне это.
Я засыпаю счастливая впервые за много-много времени.
Глава 18
Когда просыпаюсь, не сразу понимаю, почему так хорошо и такая сладкая истома во всём теле. На душе легко и светло, как в небе после дождя. Потом вспоминаю.
Первое мгновение малодушно решаю не открывать глаз. Потому что если начнётся утро, Вольф обязательно всё испортит. У нас с ним только молчать в темноте, кажется, получается неплохо. Когда разговаривают только наши тела. Все остальные разговоры выходят из рук вон плохо.