Наверное, та сильная и смелая я, которой была когда-то, смогла бы сейчас взять себя в руки и решительно вырваться на свободу из сильных объятий.
Та влюблённая и сумасшедшая идиотка, в которую я превратилась, томно повела бёдрами, потёрлась о чуть подрагивающую руку, как выпрашивающая ласки мартовская кошка. И прошептала тихо, целуя солёную кожу там, где на шее моего мужчины бешено билась жилка, так потрясающе контрастируя с его внешним самообладанием.
Вольф пожалуйста
Он почти убирает руку, лишь едва касаясь влажной плоти самыми кончиками пальцев. Спрашивает вкрадчиво:
- Что? Чего ты хочешь, маленький жадный Эльф? И почему больше не дерзишь мне? В чём причина, что мои руки до сих пор избежали жалкой участи быть переломанными?
Коню надоедает идти вперёд без контроля бестолковых хозяев, и он встаёт посреди дороги, лениво переступая копытами. Тянется к какой-то ближней ветке и заинтересованно обнюхивает листву на предмет сожрать.
Как я его понимаю.
Я бы сейчас тоже сожрала кого-то. За то, что так издевается.
- Вольф
Наверное, умру сейчас. Чего он добивается? В какое безумие превратился этот допрос? Я думала, больше всего он станет выпытывать про тайны Магистериума. Их планы и коварные замыслы. А он снова и снова настырно пытается добиться от меня чего-то совсем другого.
Мне кажется, ещё несколько таких же болезненно-сладких движений его руки, и я улечу. Но его ладонь накрывает моё лоно и не двигается. Вместо этого он сжимает меня в объятиях крепче и зачем-то вбирает носом запах моих волос. А потом, будто забывшись, для чего всё затевалось, протяжно лижет моё ухо от мочки до самого кончика
А прочем, кажется, можно и там.
В том состоянии готового взорваться вулкана, в каком я нахожусь, кончик моего острого ушка тоже вполне годный объект. Только пусть не останавливается боги, только не останавливается
Вольф ласкает языком моё ухо, ныряет твёрдым кончиком в завиток, гладит, обводит острую вершину. Дышит тяжело и рвано. Забывает отчего-то задавать вопросы.
В отдалении раздаётся стук копыт.
Вольфред прочищает горло и отстраняется. Аккуратно поправляет на мне рубаху. И принимается методично застёгивать пуговицы моих бриджей одну за другой.
Я судорожно припоминаю, в который из сапог сунула свой нож.
Гад убирает руки и принимается насвистывать что-то издевательское, поглядывая по сторонам, как ни в чём не бывало. Подхватывает вожжи и отрывает коня от увлечённого поедания местной флоры. Трогает его вперёд.
Только продолжает придерживать меня одной рукой поперёк живота, прижимая к себе до странности крепко. А впрочем, я была этому даже рада потому что вот теперь бы сама точно свалилась. Все силы уходили на то, чтобы хоть как-то успокоиться. Ничего не получалось! Во всём теле бродили вихри неиспользованной энергии, разрывая его изнутри.
Из-за поворота выбежала лошадь Снегиря.
- Да вы шутите! Сколько можно тащиться как улитки?! Я там уже портал нашёл и позавтракать успел, а вас всё нету!
- Какая молодёжь шустрая пошла, - проворчал Вольфред позади меня.
Да уж, это точно
Я, наверное, всё бы отдала, лишь бы Снегирь возвращался подольше.
Со вздохом я откинулась
обратно на плечо Вольфу, как только парнишка развернул коня и потрусил вперёд, показывая дорогу, и больше не удаляясь от нас далеко. Расслабилась и обмякла в руках держащего меня принца, улеглась на его широкой груди с таким невозмутимым видом, будто это было моё законное место. Со стороны выглядело наверняка, будто влюблённый джентльмен везёт свою утомившуюся за день леди. Как будто мы были парочкой.
Закрыла глаза и отдалась ощущениям. Хорошо Самообман великая вещь! На мгновение я почти поверила, что всё так и есть.
Представляю, как Вольф бесится от моего своевольства. Я же его присвоила и нагло использую как мебель для отдыха!
Ну и пусть терпит! Сам виноват.
Но он почему-то терпел молча и никак не пресекал мою дерзость.
Глава 15
Присутствие Вольфреда так близко будоражило и туманило мозги.
Неутолённый голод в теле толкал на безумные поступки.
Мне казалось, ещё немного - и я наброшусь на него сама, не считаясь со свидетелями, один из которых был зверь, а другому вообще, кажется, всё равно.
Мне отчаянно хотелось поцелуев. До боли, до зуда на губах! Я вонзила ногти в ладони, чтобы не признаваться. Никогда бы не подумала, что можно простого прикосновения губ хотеть намного, намного больше, чем занятий любовью.
Ситуацию серьёзно усугублял запах его кожи, жаркое дыхание над ухом, которое тоже было совсем, совсем неспокойным Эти губы жестокие, преступно красивые, умеющие сводить с ума то необузданной страстью, то нежданной и незаслуженной нежностью губы слишком близко. Вот всё, о чём я могла думать.
До тех пор, пока на очередном крутом повороте тропы Вольфред не прорычал раздражённо:
- Сползаешь!
Вжал меня в себя сильнее.
И я в полной мере ощутила причину его раздражения.
Причина была весьма весомой. Впрочем, у меня уже два раза были все возможности её весомость оценить.
Настроение моё по неведомой причине улучшилось. Ах, вот как, значит! Решив наказать меня, кажется, кое-кто наказал сам себя. И мучается теперь возможно, поболее моего.