Благоразумие! Это у студентов-то, фыркнул Дымов. Оптимизм Аллы Дмитриевны совершенно противоречит здравому смыслу. Мой опыт подсказывает, что университет теперь еще полгода будет гудеть сплетнями и обсуждениями.
А это часто бывает? спросила Маша, которая прежде с таким явлением, как сбой у менталистов, ни разу не сталкивалась.
Бывает, неопределенно отозвался Дымов. И чего только в таких случаях не увидишь! У людей в головах черт-те что творится.
Так нельзя же смотреть, растерялась Маша.
Он хмыкнул, отпирая свой кабинет:
А вы всегда делаете только то, что разрешено, Рябова?
Стараюсь, Сергей Сергеич, ощущая себя занудой, призналась Маша. А она виновата, если предпочитает спокойную жизнь и старается избегать ситуаций? Нет уж, неприятности ей совсем не нужны.
Дымов по-джентльменски распахнул перед ней дверь, приглашая даму вперед. Маша сделала шаг и обомлела.
Ткань реальности разорвалась прямо посреди кабинета. В образовавшейся дыре, как в телевизоре, показывали Машу Рябову. Она лежала на кровати, а чьи-то руки (мужские? женские? не было четкости) снова и снова заносили нож над ее грудью. Лилась кровь, лезвие с силой входило в тело, жестоко кромсало его.
Пошатнувшись, Маша даже не поняла, что этот пронзительный визг принадлежит ей. Она не помнила, что ей нужно отвернуться, уйти. Не могла отвести глаз от своего мертвого лица, от развороченной груди, от кровавого месива.
Не поняла очевидного: кто-то в этом университете прямо сейчас мечтает жестоко разделаться с незаметной отличницей-зубрилкой.
Она просто орала до тех пор, пока не потеряла сознание.
Глава 02
Позже, ворочаясь без сна и бесконечно проигрывая эту неловкую сцену в голове, Маша поедом грызла себя за то, что заранее не позаботилась о том, чтобы научиться достойно падать в обмороки. Вышло у нее это до крайности нелепо: она просто начала заваливаться на бок, наткнулась плечом на стену, да и сползла по ней вниз, на пол. В глазах потемнело, в ушах зазвенело, а когда Маша очнулась, то первое, что увидела это довольно потрепанные мужские кеды в метре от нее, а также не слишком чистый паркет с разводами от тряпки.
Унизительно.
Потом она услышала неразборчивое бормотание, обладавшее однако четким ритмом: Дымов заговаривал стакан воды, очевидно, чем-то авторским. Все словесники терпеть не могли делиться своими наработками, поэтому часто достигали невероятных вершин в подобных бормотаниях. Чтобы враги, значит, не разобрали ни слова.
Кроссовки зашевелились, и перед Машей появилось лицо Дымова спокойное и только немного озабоченное. Как будто он увидел плохо написанную контрольную, а вовсе не Окровавленными ошметками вспыхнули отвратительные воспоминания, и Маша едва не задохнулась от омерзения.
не могла быть реальной, глупость какая-то.
Расхрабрившись, Маша поднялась со стула и сухо кивнула Дымову.
Да нет никаких врагов, Сергей Сергеевич, откуда. Хорошо, я дождусь результатов университетской проверки.
Вы очень здравомыслящая девушка, с облегчением улыбнулся Дымов.
Здравомыслящая там или нет, однако стоило Маше добраться до комнаты в общаге, как действие волшебной водички и закончилось. Она рухнула на свою кровать у окна, радуясь, что соседки еще не вернулись, накрылась одеялом с головой и принялась дрожать от страха.
А вдруг в университете завелся маньяк?
В то, что Маша действительно кому-то умудрилась перейти дорогу, не верилось. Она даже не спорила никогда.
Ну, может, иногда с Федей Сахаровым, но это по делу! Они второй год соревновались за первое место на курсе и время от времени схлестывались по учебным вопросам. Но Федя был таким лопоухим, что на убийцу никак не тянул. Да в такой смешной круглой голове все равно ничего, кроме учебников, не помещалось, а в этом году его, к тому же, совершенно перемкнуло на выборе специализации.
Или вот Китаеву Маша на прошлой неделе сказала что-то резкое, но от других девушек он и не такое слышал, потому что был хамом и при этом мнил себя ловеласом. Она сама видела, как однажды Таня Морозова впечаталась в китаевскую лапу шпилькой, он потом неделю хромал.
Больше никаких конфликтов Маше на ум не приходило.
Хлопнула дверь, и веселый Викин голос звонко произнес:
Вот и тихая мышь наша Маша, на Грекова глаз положила!
Рывков сев на кровати и сбросив с себя одеяло, Маша уставилась на опешивших от неожиданности соседок.
Кто сказал, что на Грекова? Кто решил, что положила? резко спросила она.
Аня и Вика растерянно переглянулись.
А, ты здесь, пробормотала Аня, мы не заметили.
Университет придерживался той точки зрения, что студентов с разных курсов и факультетов можно и нужно перемешивать в одном котле. С Аней, четверокурсницей с хозяйственно-бытового, Маша жила с прошлого года. Вика, хорошенькая кудрявая хохотушка, поступила только этим летом, заменив выпустившуюся Олю Ортикову, голосистую красотку, распевавшую по утрам оперные арии.
Маше не было дела ни до кого из них, у нее не хватало времени и желания принимать участие в бесконечном чириканье.
«А у Дины новый хахаль, а Ленка снова губы поменяла, а Вика совсем чокнулась» Блаблабла. Ну что в этом может быть интересного?