Коммуналка на втором этаже тоже ее порадовала. Достаточно чистая (маргинальные личности, похоже, здесь не водились), когда-то она была покоями владельца здания. При виде лепнины на потолке и стенах Василиса не удержалась, цокнула языком от восхищения.
Поняв, что гостья застряла здесь надолго, Геннадий пробормотал:
Ну, вы снимайте пока А как закончите, позвоните мне на сотовый я вам другую квартиру открою.
Угу, буркнула в ответ Василиса, не отрывая взгляда от экрана.
Выждав немного после ухода Геннадия, она выключила камеру и обвела внимательным взглядом небольшую комнатушку, в которой находилась. Ремонт здесь был хороший, хоть и давний лет двадцать, не меньше. Пол явно меняли и, скорее всего, укрепляли перекрытия. Если и были какие-то тайники в полу, их обнаружили до Василисы. Стены простукивать тоже не имело смысла: с трех сторон девушку окружали тонкие легкие перегородки. Единственную несущую стену в комнате занимало окно.
Следующие комнаты тоже оказались «пустыми». Однако Василиса не расстраивалась: в доме есть еще чердак и подвал, но туда она пойдет в следующий раз. Сегодня ей надо без запинки отыграть перед Геннадием роль журналистки, собирающей материал для статьи. А когда публикация выйдет в газете, можно будет договориться о втором визите. Василиса хорошо знала, как надо писать, чтобы материал понравился и инвесторам, и жильцам этого дома.
Сюрприз поджидал девушку в другой квартире. Сюда она заглянула, когда уже заканчивала обход второго этажа. И сразу же увидела верхний ярус. Высота потолков позволяла построить дополнительный полуэтаж, чем жильцы и воспользовались. Петербуржцы, вынужденные тесниться в малометражных комнатах коммуналок, часто размещали спальные места на таких «антресолях».
Василиса сразу сообразила, что с лестницы, ведущей наверх, снимать лепнину на потолке будет намного удобнее. Потому по ступенькам она поднималась чуть ли не на ощупь, глядя на монитор. Была так увлечена съемкой, что не обратила внимания на странные колебания воздуха. То ли кошка мимо прошмыгнула, мазнув ее хвостом, то ли сквозняк по ногам прошелся.
Старательно отсняв все, включая небольшой закуток второго яруса, девушка опустила камеру и испуганно вздрогнула.
Прямо перед ней стояло массивное деревянное кресло, неудобное даже на вид, со странно изогнутыми подлокотниками. В нем расположился мужчина, будто сошедший с рекламного проспекта начала прошлого века. С щегольскими усиками, в галстуке и жилете, из кармана которого свисала золотая цепочка часов. Поверх жилета была надета домашняя бархатная куртка цвета темного шоколада. В руках незнакомец держал газету дореволюционную, с «ятями» и «ижицей».
Мальчик, вальяжным, барским голосом произнес он, не отрываясь от чтения. Передай кухарке, что сегодня я буду обедать позже... И прикрой дверь плотнее, когда будешь выходить. Ах, этот вечно сырой Петроград здесь в каждом углу сквозит!
Василиса стояла ни жива ни мертва, даже нервно сглотнуть боялась. Несколько секунд назад, когда она снимала эту каморку, на мониторе камеры не было ничего ни кресла, ни барина. Только голые стены!
Глава 2
Ты чего таращишься, ленивый мальчишка? Поди прочь, ты мне мешаешь.
Вот тогда у Василисы нервы и сдали она истерически взвизгнула. Так громко, что эхо прокатилось по пустой комнате. Впрочем, Геннадий из своей каморки
вряд ли ее услышал. Дом строили на совесть, стены на первом этаже были толщиной в три кирпича.
От сотрясения воздуха господин в галстуке пошел волнами, как некачественная голограмма, и слегка зарябил.
«Призрак», облегченно вздохнула Василиса, без сил опустившись прямо на ступеньку.
Нынешний особняк был далеко не первым «объектом» в ее послужном списке, но она никак не могла привыкнуть к некоторым особенностям петербургской недвижимости.
Привидение дореволюционного барина оказалось крепким, от визга Василисы не развеялось. Наоборот, когда «волны» улеглись, изображение стало более ярким и реалистичным. Девушка даже смогла подробно рассмотреть ножки кресла кабриоли на стилизованных козьих копытцах.
Мальчик, ты что так визжишь? невозмутимо поинтересовался господин. Небось, краденым барским кофием балуешься?
Эм-м-м
Не зная, что ответить на такое нелепое обвинение, Василиса смутилась и покраснела до корней волос.
Во вчерашнем «Петроградском листке» писали, что кофий вреден, назидательным тоном продолжал призрак. От него истерия развивается. А она, как известно, приводит к общему упадку сил. Сам на себя посмотри: тощенький, грудная клетка узкая Куда такому субтильному юноше еще и кофий пить?
Я не юноша! раздраженно буркнула Василиса и сердито блеснула глазами из-под длинных прядей, падавших на лицо.
Не юноша? искренне огорчился барин. Девица, что ли? А почему стриженая? Неужто курсистка-анархистка с револьвером в кармане?
Василиса даже зубами скрипнула, так ее раздражало это самоуверенное ископаемое. Смотрел на нее, как на какую-то мелкую букашку!
Зачем мне револьвер? Против таких, как вы, господин хороший, он все равно не поможет! со злостью отбрила она. Впрочем, вам и так недолго осталось: здесь скоро ремонт начнут, перекрытия ломать будут сами развеетесь!