Викарий Джон Браун приходил в Литллхаус каждый день, невзирая на непогоду, будучи готов провести нужные при возможной кончине обряды. Между тем, то ли молитвы сочувствующих помогли, то ли жизненные силы пожилого мужчины оказались не столь уж и малы, но мистер Барнет все же очнулся утром в день похорон, однако слабость и рекомендации местного эскулапа были против его участия в погребении супруги.
Даже священник не стал требовать от вдовца исполнения последнего долга.
-Господь видит нас, наши помыслы и деяния. Он простит Вам отсутствие на похоронах Вашей уважаемой супруги по причине телесной немощи. Мы с почтеннейшей миссис Файнс сделаем все как положено, а для Вашей скорби будет время позже. Сейчас Вы должны поправиться! Жену уже не вернуть. А вот дочь Ваша нуждается в Вас как никогда, священник посмотрел на бледного мужчину немного сурово и продолжил:
Мисс Мэри сильно ушиблась. Но удар головой, по словам доктора Хоупа, вкупе с простудой, привел к тому, что жизнь ее находится в руках Господа. Она до сих пор без сознания, горячка тоже ее не отпускает. Молитесь, сэр, за исцеление дочери, молитесь за душу умершей супруги и поправляйтесь сами. Не волнуйтесь ни о чем более. Храни Вас Бог.
Как только мистер Барнет пришел в себя, потребовал перо и бумагу и отписал всем дочерям и шурину, чтобы они не суетились и не срывались к нему, помянув мать, сестру и тетку в своих приходах и заказав молебны о здравии Мэри.
Эти письма, отправленные курьерами, остановили от путешествия в Беркшир Мэгги, брата покойной Гарта Милтона с супругой, и Джесси. К слову, последняя не рвалась к гробу матери, устроив для приличия перед женами офицеров сцену с горестными завываниями и потоками слез и послав отцу соболезнования и пожелания выздоровления, не забыв при этом пожаловаться на безденежье и трудности гарнизонной жизни. Фолкнеры также отписались и пообещали нанести визит позже.
А вот Элинор и Эмили приехали вместе с мужьями на следующий после похорон день. Им мистер Барнет был искренне рад, хоть и сетовал на ненужные хлопоты. Жить в коттедже было неудобно в связи с ремонтом, но старшие девочки Барнет все равно остались на несколько дней, ухаживая за отцом и лежащей в беспамятстве сестрой, а зятья руководили ускоренным ремонтом.
Благодаря присутствию высокопоставленных аристократов и дополнительным финансовым вливаниям через неделю родовое гнездо Барнетов приобрело жилой и уютный вид, а окруженные заботой и хорошим уходом больные стали показывать признаки выздоровления.
Мистер Барнет избавился от кашля и слабости, начал ходить, опираясь на трость, кушал с аппетитом, вел долгие разговоры с приятными ему отпрысками, а Мэри, хоть и не очнулась, но явно выглядела свежее. Доктор Хоуп надеялся на ее скорый приход в себя, но точные временные рамки не называл, просто советовал больше разговаривать с девушкой, что, по его мнению, должно способствовать выходу ее из кризиса.
Успокоенные мнением уважаемого медика и ситуацией с отцом, супружеские пары, после посещения кладбища и краткой панихиды по усопшей в храме, отбыли восвояси. Смерть матери было внезапной, трагичной, но, как бы цинично это не звучало, не столь уж и невосполнимой, поскольку особой привязанности и тепла во взаимоотношениях с родительницей в течение жизни обе старшие Барнет не испытывали. Всем, а уж им тем более, всегда было очевидно, что в сердце и мыслях хозяйки Литллхауса безраздельно господствовала младшая мисс Барнет, ныне
Джесси Мэйден.
Бывает так, что уж говорить, и обижаться на такое вредить только себе. Поэтому, увидев посвежевшего и взбодрившегося отца, помолившись за здоровье сестры Мэри, Элинор и Эмили не стали затягивать пребывание в отчем доме и вместе с мужьями отбыли в свои пенаты.
***
Опустевший дом, преображенный и тихий, радовал мистера Барнета. Немного погоревав о супруге, он принял волю Господа и стал жить дальше. Когда смог подольше сидеть в кресле, он добирался до комнаты дочери, оставаясь рядом с ней большую часть дня, читая вслух любимые произведения, рассуждая о делах или, неожиданно для себя, предаваясь воспоминаниям.
Интерлюдия
Братья, несмотря на семилетнюю разницу в возрасте, были дружны и проводили вместе много времени, даже после женитьбы Эбенезера. Их отношения испортились в результате смерти молодой жены старшего, Дороти, в родах, когда, истекая кровью, удрученная потерей ребенка и чувствуя приближение конца, она призналась мужу и свекру, что любит Элайджу, от которого и была беременна.
Младший Барнет, убитый горем от потери возлюбленной и плода их преступной страсти, ничего не отрицал, принял на себя гнев потрясенного отца и преданного брата и был отлучен от семьи. Под тяжестью вины он покинул отчий дом, отправившись в составе миссионерской делегации в Новую Шотландию (Канаду), и связь с ним была потеряна
Потрясенный предательством близких Эбенезер тоже уехал в Европу, по которой путешествовал несколько лет, восстанавливая душевное равновесие, превратившись к неполным тридцати годам в законченного интроверта с налетом цинизма.
На родину он вернулся, получив известие о смерти отца, и, по воле последнего (выдержав прилично-краткий траур согласно завещанию покойного), женился на выбранной родителем дочери уважаемой в городке семьи стряпчего Милтона, Прунелле: хорошенькой, молоденькой, пусть небогатой и недалекой, но здоровой и, судя по многочисленности сестер, братьев и прочей родни, потенциально плодовитой. Этих качеств для брака оба Барнета сочли достаточными.