Нижние полки у шкафов были выдвижные. Я потянул одну. Внутри оказались аккуратно разложенные по ячейкам камни. Каждый образец был уникален: тёмный обсидиан с зеркальным блеском, изумруд, переливающийся глубоким зелёным светом, кроваво-красный рубин, будто поймавший в себя каплю заката.
Большую часть камней из этой минералогической коллекции прежнего владельца тела я даже не знал, это было что-то совершенно новое для меня.
Осторожно задвинул ящики.
Посмотрел в центр комнаты, на небольшой коврик, где я очнулся.
На полу был начертан магический круг, сложный, с переплетающимися линиями и символами. По краям лежали остатки свечей, их воск застыл причудливыми наплывами.
Подошёл, присел на корточки, рассматривая символы. Они сияли слабым голубоватым светом, будто всё ещё хранили в себе остатки магии. По контуру круга между свечами лежали какие-то стекляшки.
«Пустые магические кристаллы», тут же появилось у меня в голове.
Это была атрибутика ритуала.
Того самого, благодаря которому я оказался здесь.
Прежний владелец тела, судя по всему, знал, что делает. Почему он решил призвать именно меня? Я не был магом, не был героем.
Я был обычным человеком, который просто хотел жить.
Хотя, глядя на комнату юноши, понимал, что мы явно были родственными душами.
Встал, подошёл к одному из окон.
Комната была на втором этаже, из окна открывался вид на сад с аккуратно подстриженными кустами, фонтан, дорожки, усыпанные гравием. Примерно в паре километров от усадьбы виднелся лес, над которым медленно всходило солнце.
Это всё теперь моё? Я невольно улыбнулся, но буквально через мгновение почувствовал и тяжесть ответственности перед владельцем тела.
Как его звали?
Я совсем ничего не знаю о нём.
Вздохнул и отошёл от окна. Мои глаза снова упали на магический круг. Я чувствовал, что нужно разобраться в том, что здесь произошло.
Что я должен сделать?
Он должен был оставить мне послание или подсказку, но где?
Планомерно осмотрел комнату.
Пусто.
Тогда я подошёл к двери. Рука непроизвольно отдёрнулась, когда я взялся за холодную металлическую ручку.
Медленно потянул дверь на себя, но не вышел. Что-то заставило меня остановиться. Я едва успел заметить белый конверт, приколотый к двери гвоздём. На нём был нарисован синими чернилами крест простой, но удивительно многозначный символ.
Хорошее место для послания, ведь если в комнату зайдёт посторонний, то не сразу увидит его, а если откроет дверь нараспашку, так вообще не заметит.
Закрыл дверь на щеколду, снял конверт с посланием. Он был плотный, слегка шершавый на ощупь. Я опустился в кресло недалеко от окна.
С нетерпением разорвал конверт и достал письмо.
Оно оказалось большим, подробным, занимало три листа, исписанных мелким каллиграфическим почерком. Каждая буква была выведена с изяществом, словно автор послания вкладывал в написание не только смысл, но и часть своей души.
Не смог удержаться от соблазна. Подошёл к столу, макнул перо
в чернильницу и на чистом листе бумаги вывел пару строк. Затем поднёс своё послание к письму и замер. Почерк был один в один.
Это было необычно, ведь я никогда не писал перьями, и моя каллиграфия оставляла желать лучшего. Обычно мои записи больше напоминали рецепт участкового врача: неразборчивые каракули, которые я сам с трудом расшифровывал, особенно на следующий день.
Сейчас передо мной лежал текст, будто напечатанный на компьютере замысловатым шрифтом с вензелями. Каждая буква была идеальной, каждая линия ровной.
Невольно посмотрел на свои руки, словно ожидая, что они начнут дрожать или изменятся на глазах. Но ничего не происходило.
Странное чувство, что это тело помнит то, чего не знаю я.
Ещё раз уселся в кресло и, не отвлекаясь больше ни на что, трижды перечитал послание Кирилла.
Из письма я вынес две главных мысли.
Первая: прежний владелец тела настаивал, чтобы я на время остался в этой комнате.
Я посмотрел на дверь комнаты: за ней был неизведанный мир. Душа учёного-исследователя рвалась туда. Но за дверью была семья Кирилла: сёстры, мать, а ещё и вездесущие слуги. Как я должен общаться с ними? Не знаю, как вёл себя прежний владелец тела, какие у него были отношения с семьёй, как он обращался со слугами. Одна ошибка, одно неверное слово и меня могут заподозрить. Это опасно.
Останусь пока в комнате. Это разумное решение. Здесь я могу изучать книги, разбираться, как устроен этот мир. Из записки следовало, что Кирилл был человеком увлекающимся и иногда неделями не выходил отсюда, изучая новую книгу или фолиант.
Слуги будут приносить еду и уносить пустую посуду, не задавая лишних вопросов, а ванная комната рядом, так что посижу.
Второе и, наверное, самое важное: Кирилл утверждал, что я могу рассчитывать на его память. По его расчётам, есть большая вероятность, что каждый раз после сна я буду помнить всё больше. Если нет, то имелся план Б: Кирилл вёл дневник с пяти лет.
Решил сразу проверить. Подошёл к изголовью кровати и нажал на обозначенное в письме место. В тот же миг одна из дощечек откинулась, давая доступ к нише. В ней лежала небольшая тетрадка и карандаш.
Пролистал, но это были лишь какие-то зарисовки, словно в руках я держал тетрадь для художеств, а не дневник Кирилла. Но стоило только нажать на корешок, как она превратилась в записную книжку, страницы которой можно перелистывать часами.