Внезапный упадок духа. Плач.
Наоборот, неожиданный упадок духа есть страсть, вызывающая плач. Она обусловливается такими обстоятельствами, которые неожиданно отнимают какую-либо сильную надежду или какую-либо опору. Этой страсти более всего подвержены те, кто главным образом полагается на внешнюю помощь, вроде женщин и детей. Вот почему некоторые плачут по поводу потери друзей, некоторые по поводу их нелюбезности, другие по поводу примирения неожиданного препятствия их мстительным намерениям. Но во всяком случае как смех, так и плач оба являются неожиданными движениями. Оба их снимает привычка, ибо никто не смеется над старой шуткой и не плачет из-за старого несчастья.
Стыд. Смущение (Blushing). Печаль, вызванная обнаружением какого-либо собственного недостатка и представлением о чем-то позорном, называется стыдом. Эта страсть проявляется в том, что человек краснеет от стыда. В молодых людях эта страсть похвальна и является признаком любви к хорошей репутации. В пожилых людях она является признаком того же, но так как пришла слишком поздно, то непохвальна.
Бесстыдство. Пренебрежение хорошей репутацией называется бесстыдством.
Жалость. Печаль по поводу чужого несчастья есть жалость и вызывается представлением о том, что подобное несчастье может постигнуть и нас самих, поэтому она называется также состраданием, а по современной фразеологии сочувствием. Вот почему к несчастью, явившемуся результатом большой порочности, лучшие люди имеют меньше всего жалости, а те, кто полагают, что такое несчастье им меньше всего грозит, не снисходят и до жалости к нему.
Жестокость. Пренебрежение к чужому несчастью или слабое ощущение его есть то, что люди называют жестокостью, и проистекает она от уверенности в прочности своего благополучия, ибо я считаю невозможным, чтобы человек мог испытать удовольствие по поводу несчастий других без какого-либо отношения к собственной судьбе.
Соперничество. Зависть. Огорчение по поводу успеха соперника в богатстве, почестях или других благах, если оно соединяется с попыткой напрячь собственные способности, дабы сравняться с этим соперником или превзойти его, называется соперничеством, но если оно связано с попыткой подставить ножку сопернику или помешать ему, то называется завистью.
Когда в душе человека попеременно возникают желания, отвращения, надежды и страхи в отношении одного и того же и одна за другой чередуются в нашем уме мысли о хороших и дурных последствиях его осуществления или неосуществления, так что иногда нас влечет к нему, а иногда мы испытываем отвращение, иногда мы питаем надежду быть способными осуществить его, иногда отчаиваемся или боимся сделать попытку к этому, тогда вся сумма желаний, отвращений, надежд и боязни, чередующихся в нашей душе вплоть до того момента, когда оно будет или осуществлено, или сочтено невозможным, называется обдумыванием.
Обдумывание. Вот почему в отношении прошлых вещей не может быть никакого обдумывания, ибо они, очевидно, не могут быть изменены; не может быть также никакого обдумывания в отношении заведомо невозможных вещей или вещей, которые мы считаем невозможными, ибо людям ясно, что такое обдумывание бесполезно. Однако в отношении вещей невозможных, которые мы считаем возможными, может иметь место обдумывание. Называется оно обдумыванием (deliberation) потому, что это кладет конец нашей свободе (liberty) делать или не делать что-то сообразно нашему желанию или отвращению.
Это попеременное следование желаний, отвращений, надежд и страхов присуще всем другим живым существам не меньше, чем человеку, и, следовательно, животные также обдумывают.
О всяком процессе обдумывания говорят, что он кончился, когда-то, что обдумывается или уже сделано, или сочтено невозможным; до этого же момента мы сохраняем свободу, делать или не делать сообразно нашему желанию или отвращению.
Воля. Последнее желание или отвращение в процессе обдумывания, непосредственно примыкающее к действию или отказу от действия, есть то, что мы называем волей, подразумевая под этим волевой акт (а не волю как способность). И животные, которые способны обдумывать, также должны иметь волю. Определение воли, даваемое обыкновенно схоластами, а именно что это разумное желание, неправильно. В самом деле, если бы это было так, то не могло бы быть произвольного акта, противоречащего разуму. Ибо произвольный акт есть то, что проистекает из воли, а не что-либо другое. Но если вместо разумное желание мы скажем желание, проистекающее из предшествующего
акта обдумывания, то такое определение есть то же, что я здесь дал. Воля есть, следовательно, последнее желание в процессе обдумывания. И хотя мы говорим в обиходной речи: человек однажды был волен сделать что-то, от совершения чего он тем не менее воздержался, в этом случае, собственно, подразумевается склонность, не делающая никакого поступка произвольным, так как поступок зависит не от нее, а от последней склонности, или желания. Ибо если бы промежуточные желания делали какое-нибудь действие произвольным, то на том же основании промежуточные отвращения делали бы то же самое действие непроизвольным, и, таким образом, одно и то же действие было бы и тем и другим, произвольным и непроизвольным.