Получение звания Магистра Анаграмматики и скромное чествование, последовавшие за этим (горфы вообще очень сдержанная раса, во всем) заставили нашего горфа свернуть с пути истинного и, можно было бы даже сказать, вскружили ему голову, если бы у него имелась голова.
Здесь нужно отметить, что горфы так и не создали никакой общекультурной технологии; Священная Игра заменяла им все, и науки и искусство. Философия горфов, как можно понять из приведенного выше примера, предпочитала вопросы ответам на них; несмотря на то, что Упорядочение нашим горфом Вопроса Доты каким-то образом намекало на его решение, он отлично понимал, что продолжение Упорядочения способно сделать дальнейшие исследования невозможными. Тем не менее, наш горф, еще в сладостном тумане триумфа, решился таки сделать шаг в сторону ереси. Он положил начало особой разновидности Священной Игры, в конце концов поставившей под сомнение смысл самой Игры. Предложенное им давало наконец горфам шанс оценить уровень своей умудренности или посредственности сравнительно с другими цивилизациями.
Разновидность Игры назвали Концептуализмом. Вполне возможно, это было лучшее практическое воплощение одного из редчайших Высказываний Дота: « Я думаю об этом, следовательно это существует ». Наш горф был первым, кто увидел замечательную возможность применить это утверждение в жизни. В понимании Дота смысл Высказывания сводился к следующему: в мире ничто не может существовать вне познающего интеллекта, осязающего мыслью этот предмет; правильно понимая идею Доты, наш горф продолжил рассуждения Магистра, предположив: все, что способен познать и осмыслить подобного
Да, да, вот сюда, бормотал себе под нос мистер Джонс и внезапно принимался грузно проламываться сквозь кусты. Вот черт, тихо приговаривал он и прятал лицо в ладонях, видимо, напряженно вспоминая что-то, потом снова вскидывал голову, срывался с места и бросался вперед как раненый бык. Взлетающий Орел, страдая от странного звука в голове, покорно шел следом; так, иногда прямо сквозь бурелом, они поднимались по склону Горы к ее вершине.
Вой в голове Взлетающего Орла становился все более настойчивым; возможно, у него звенит в ушах от перепада высот? Или, может быть, нужно перестать думать об этом вое, и тот исчезнет? Уже вне себя, Взлетающий Орел сильно хлопнул себя по лбу. Несколько секунд после этого лес стоял у него перед глазами плотной непроницаемой стеной, нависающей, давящей. Взлетающий Орел крепко зажмурился и открыл глаза наваждение прошло; заросшая тропинка под ногами вернулась на место.
Виргилий Джонс с тревогой смотрел на него.
Вы кричали, спросил он. Что случилось?
Я не кричал, возразил Взлетающий Орел.
Вы что, не слышали свой крик?
Я ничего не слышал, точно ничего, обеспокоенно ответил Взлетающий Орел. Вы что, шутите?
Нет, нет, уверяю вас, ответил мистер Джонс. Скажите, вы не слышите какие-нибудь странные звуки? Такой очень высокий и тонкий свист или вой?
Слышу прошептал Взлетающий Орел, чье беспокойство быстро росло.
Да, все верно, проговорил мистер Виргилий Джонс. А то я уже забеспокоился, решил, что уши начали подводить меня, как и глаза. Шум в верхнем слуховом регистре все верно. Видите ли, это связано с тем, что по сути дела мы уже вошли в зону Эффекта. Теперь мы будем все время разговаривать друг с другом здесь это особенно важно.
Что это за Эффект, о котором вы все время толкуете? спросил мистера Джонса Взлетающий Орел. И почему теперь нам обязательно нужно разговаривать друг с другом?
Разговаривать можно обо всем, за исключением самого Эффекта, уклончиво ответил мистер Виргилий Джонс. Сейчас нет времени объяснять. Пожалуйста, делайте так, как я велю. Тишина сейчас особенно опасна, я убеждался в этом множество раз.
Сраженный серьезностью тона своего проводника, Взлетающий Орел решил оставить вопросы и делать как просят.
Как вы считаете, спросил он, Долорес поправится?
Надеюсь, что да, немедленно откликнулся мистер Джонс. Надеюсь от всей души.
Наступила короткая пауза; затем мистер Джонс разразился речью:
Вы слышали историю о том, как в вашей стране проститутка развязала гражданскую войну? Ее звали Полли Адамс
Взлетающий Орел не мог думать об этом. Его голова была занята совсем другими мыслями. Он думал о сестре Птицепес, о мотивах мистера Джонса, о дремучей чаще, в которой они, похоже, уже заблудились, о непрекращающемся вое в ушах, который становился все громче и громче
Виргилий Джонс уже кричал ему в ухо:
Вот послушайте загадку, мистер Орел. Как по-вашему, почему ирландцы всегда надевают по три презерватива сразу?
Головокружение, слабость. Совершенно незнакомые Взлетающему Орлу прежде, теперь они прочно завладели им, с той самой первой минуты, когда он очнулся в прибрежной хижине. К ним добавилось другое, уже вовсе неописуемое ощущение, однажды уже испытанное им в Средиземном море, перед тем как удар волны выбросил его за борт яхты. Его ноги задрожали; продвижение вперед давалось непросто, а подъем в гору и того хуже.
Не беспокойтесь, кричал ему Виргилий. Бояться нечего, это всего лишь легкий приступ Болезни Измерений. Скоро все пройдет Крики могильщика постепенно совсем затихли.