Первосвященник утверждал, что хлопья облака выдувают Творцы, чтобы немного охладить пылающее солнце. Небо было густо-голубым и пустым до самой тверди, облака рождались из пустоты и, наверно, действительно понемногу охлаждали солнце к вечеру, перед закатом, оно становилось не таким грозным и даже темнело по краям.
Они сидели в тени дерева, жевали вязкий и на такой жаре невкусный сыр, Доминус постарался найти местечко поукромнее, чтобы падавшие облака не попали ни на одежду, ни тем более на открытые части тела.
Дались тебе эти Холмы, вздохнул Доминус. Мальчишка поперхнулся, закашлялся и, отдышавшись, сказал укоризненно:
Ты же обещал мне
Да, это я так Жарко. И можем до вечера не успеть вернуться.
Далеко еще?
Кажется, больше половины пробежали. В общем-то теперь должно быть легче. Сейчас появится коридор, я тебе рассказывал.
Пошли, сказал мальчишка и вскочил, дожевывая кусок. Уже не падает, видишь?
Выходить в жару не хотелось. Но после полудня под деревьями становилось даже опаснее, чем под прямыми лучами солнца: кора начинала выделять сок, не только дурно пахнущий, но способный и отравить.
Сюда, Доминус показал направление на старый могильный камень: здесь был когда-то похоронен один из Старейшин, звали его Арье-основатель. Великий был человек, он и селение, где жил Доминус, поставил, и имя ему дал Счастливая юность, но имя это Доминус не любил, никакого счастья в юности не испытал, да и не знал, бывает ли оно вообще, или это выдумка Творцов, чтобы поставить перед человеком цель. Иначе зачем жить?
Когда в самую жару они наконец поднялись на Холмы, оба валились с ног. Здесь через каждую сотню локтей стояли навесы из сушеной коры, да и деревья росли не так далеко друг от друга, как в Долине.
Они проковыляли мимо огромного каменного жертвенника высотой в два человеческих роста, миновали длинную аллею деревьев, которые, как утверждал Верховный, были когда-то специально высажены вдоль дороги, хотя, конечно, поверить в то, что деревья кто-то мог высадить, было трудно.
В хижину Верховного их не допустили, и Доминус, передав по цепочке послание от старейшин селения, побрел было к знакомому служке устраиваться на отдых.
А книги? спросил мальчик.
Ах да, Доминус совершенно забыл, что именно книги и были причиной путешествия. Я не обещал, что поведу тебя в Хранилище, как только мы придем! Я устал.
Ты обещал.
А, чтоб тебе Доминус по опыту знал, что от мальчишки не отвяжешься, придется идти.
К счастью, Хранилище располагалось не очень далеко, Доминус трижды прочитал Благодарение, а они уже дошли до узкого прохода между двумя вертикально стоявшими каменными плитами. Проход, в отличие от хижины Верховного, никем не охранялся, и они нырнули в темноту и тишину, будто в царство мертвых.
Шли на ощупь, и мальчишка несколько раз наступал Доминусу на пятки. Они вышли в казавшуюся бесконечной комнату с низким потолком, под которым на коротких цепях подвешены были масляные лампады, освещавшие столы с лежавшими на них книгами.
Из темноты выступил тощий старик, единственной одеждой которого была грубая набедренная повязка. Старик выглядел едва живым, и только взгляд его, внимательный и острый, заставлял подумать о скрытой силе.
Доминус из Счастливой юности, сказал старик. Последний раз ты поднимался на Холм двенадцать лет назад. А мальчика вижу впервые.
Ты меня знаешь? поразился Доминус.
У меня хорошая память, улыбнулся Хранитель. Я запоминаю все и всех. Собственно, это моя профессия. Я записываю свои наблюдения специальными знаками, пополняя Хранилище. Так делал мой отец, а до него мой дед, сейчас я учу этому внука, потому что сына у меня нет. Итак, Доминус, как зовут этого мальчика и почему ты привел его сюда?
Авраам, сказал Доминус, сын Давида. И не я его привел, а он меня.
Авраам редкое имя, пробормотал старик, а Давида я знаю, потому что он единственный с таким именем. Но мне никто не говорил, что у Давида есть сын.
Шустрый малый, осуждающе сказал Доминус, но плохо чтит старших и
Ты сказал, прервал его старик, что он привел тебя сюда. Что это значит?
Мальчик вырвался наконец из цепких пальцев Доминуса и, подойдя к Хранителю, с неожиданным почтением опустился перед ним на колени.
Ты, который помнишь все, тихо сказал Авраам, я хотел я не знаю я думаю
Ну-ну, сказал Хранитель, не настолько я мудр, чтобы падать передо мной ниц. Вставай-ка и перестань волноваться. Что ты хотел, чего ты не знаешь и о чем думаешь?
У тебя должна быть книга, которая сохранилась
от Первых людей
Старик заставил мальчишку подняться с колен и, обняв за плечи, повел к низкой скамье.
Кто рассказал тебе о Первых людях? спросил он, усадив Авраама рядом с собой. О присутствии Доминуса он, казалось, забыл, и тот приблизился, чтобы слышать разговор в конце концов, Давид, отец Авраама, именно его, Доминуса, будет расспрашивать о том, что делал его сын на Холмах.
Никто, сказал мальчик. Я не знаю. Мне снятся сны.
Это точно, подал голос Доминус. Сны. Он их каждому рассказывает. Ерунда всякая.