И вы не сожалеете о последствиях?
Я солдат, Баррингтон. Гордон сел. Мое дело выполнять приказы. А думать о последствиях бремя моих начальников.
Но в приватной беседе вы все-таки можете высказать свое мнение.
Гордон улыбнулся:
Если вам будет легче, то я разделяю ваше возмущение.
От этого мне гораздо легче.
Я недавно прибыл в Китай, задумчиво произнес Гордон. Но из того, что я читал, прежде чем приехать сюда, и из того, что увидел уже после приезда, а также услышал от людей, с которыми встречался, я бы сделал такой вывод: у этой нации мы могли бы многому поучиться. Но поскольку мы не готовы к этому, то нам нечего делать на китайской земле. Бог свидетель я благонравный христианин и не могу помышлять ни о чем другом, кроме стремления делать мир таким, каков я сам. Однако пытаться навязать христианство тем, кто его не приемлет, и предлагать наш вариант цивилизации под дулом орудий все это недостойно великой британской нации. Вместо развязывания войны в погоне за несколькими торговыми портами или из-за абсурдных различий в протоколах, нам бы лучше помочь восстанавливать богатство здешних мест, оказать содействие правительству в подавлении тайпинов. Я иногда удивляюсь: да понимают ли вообще чиновники в Вестминстере, чья основная забота сохранить место на следующих выборах, проблемы, возникающие в результате тех действий, которые они столь беззаботно декларируют. Он очаровательно улыбнулся и добавил: Однако вам следует
забыть все эти крамольные мысли, которые я высказал, господин Баррингтон.
Глава 16 ДЕВУШКА, КОТОРОЙ ПРЕДСТОИТ СТАТЬ ИМПЕРАТРИЦЕЙ
Перед караваном был выслан полк татарской кавалерии, чьи патрули прикрывали фланги и головную часть колонны, заблаговременно пересекая недружественные акции врагов императора. С тыла свиту защищал полк пеших знаменных с обвисшими знаменами и опущенными головами: они никогда не готовились к выполнению подобных задач.
Вслед за знаменными двигались евнухи двора, неся императорские регалии и священные блюда, а также предметы мебели и украшения, которые император посчитал невозможным оставить. Библиотека, как заметила Лань Гуй, была брошена на милость варварам. Затем следовал сам император в желтом императорском паланкине с задернутыми от постороннего взгляда занавесками. Рядом с паланкином шли принц Хуэй и его сводный брат; они не спускали с императора глаз.
Позади императора в другом паланкине следовала императрица и с ней маленький принц Цзайцюнь. В следующем паланкине находилась принцесса Жуань со своей матерью. Носилки были также и у других основных наложниц. С обеих сторон паланкинов колонной шагали евнухи. За носилками двигались повозки с палатками, бельем, едой, напитками и посудой для приготовления пищи, а также золотая утварь для еды, когда караван останавливался на ночь. Следом за повозками брели остальные наложницы и домашние евнухи. Пыль толстым слоем покрывала украшенные алмазами ботинки наложниц, их нарядные одежды и головные уборы. Женщины и девушки старались не наступать на кучи навоза, густо усеявшие дорогу.
Лань Гуй шла позади всех. Она не хотела ничьей компании. У нее была надежда найти Чжан Цзиня во время похода, но после первого дня путешествия пришлось смириться с тем, что он либо остался в Летнем дворце, либо просто бежал.
За ней двигались оставшиеся повозки с имуществом, а затем, на почтительном удалении, обычные слуги и евнухи, примкнувшие в каравану. И в самом хвосте процессию замыкал еще один полк знаменных, солдаты которого время от времени опасливо оглядывались через плечо, в любой момент ожидая выстрелов английских и французских мушкетов.
В первый день огромный караван продвигался достаточно упорядочено и с хорошей скоростью, так как многие были напуганы. На следующий день дисциплина начала постепенно падать и движение замедлилось. На третий день, когда в поле зрения появилась Великая стена, какого-либо порядка не было и в помине. Татарские всадники беспрерывно скакали туда и обратно. Знаменные дрались и ругались, кляня всех и вся. Император двигался как ни в чем не бывало, точно он и в самом деле совершает обычную поездку на охоту в Жэхэ. Знаменные арьергарда догнали смешавшуюся толпу и скоро зашагали рядом с наложницами, которые с удивлением уставились на них.
Погруженной в свои мрачные мысли Лань Гуй не было ни до кого дела. У нее отобрали ребенка, она лишилась привилегированного положения. Почему она не бежала во время всеобщей неразберихи в Юаньминъюане? Никому бы и в голову не пришло посылать за ней погоню. Она могла вернуться в Пекин и, возможно, найти этого негодяя Чжан Цзиня, так бессовестно покинувшего её. Вероятно, она погибла бы в руках варваров, но разве это не лучше, чем изматывающий, оскорбительный марш в качестве отвергнутой наложницы? Однако она по-прежнему оставалась матерью наследника престола, и как напомнил ей принц Гун, никто не в силах изменить этого до тех пор, пока жив ее сын. А сын был всего в нескольких десятках метров
Впереди раздался шум. Одна из повозок с вещами императора угодила колесом в яму и перевернулась набок. Кричали женщины, лаяли собаки. Торопливо подошли знаменные, чтобы под руководством офицеров поднять повозку и заменить сломанное колесо на новое. Женщины сели на землю, обрадовавшись возможности отдохнуть. Но Лань Гуй осталась стоять, наблюдая за работой мужчин и посматривая на Великую стену, до которой оставалось