Ти есть кто? Бистро говори. Я понимай, ти есть малый шпик. Ми будем тебя бух, бух!
Гитлеровец больно ткнул дулом автомата в грудь Пети и рассмеялся. Мальчик прижал к себе капусту, в глазах показались слезы, и он испуганным голосом проговорил:
Я из Кирково, из деревни. Там у меня малые братья, они голодные, ждут меня с капустой. Они хотят кушать, пустите меня.
Гитлеровец что-то крикнул на немецком языке, и из дома вышли два солдата. Один из них ударил Петю по шее и начал обыскивать его карманы. Не найдя ничего, фашист хотел отобрать у него капусту, но Петя прижал ее к своей груди и горько заплакал. Растирая одной рукой по лицу обильные слезы, второй прижимал к себе кочаны и жалобно говорил:
У меня в деревне голодные маленькие братья, вот такие киндеры.
И он показал рукой рост своих братьев. Затем он ткнул себе пальцем в открытый рот и продолжил:
Они хотят кушать ням, ням. Капуста им Моим голодным братьям
Фельдфебель пронизывающим взглядом смотрел на Петю. А мальчик, ухватившись уже двумя руками за кочерыжки, стоял в ожидании участи. И вдруг гитлеровец схватил своей огромной лапой Петю за шею, развернул его на 180 градусов, поддал ему кованым сапогом пинка и, довольный собой, рассмеялся. Тут же раздались веселые крики солдат. Они хлопали в ладони и гнали его, словно зайца на охоте.
Всхлипывая, юный разведчик продолжил свой путь. На следующих постах мальчика также ждали побои и унижение. Но Петя все выдержал и добрался с капустой до Кирково. Разведывательное задание Особого отдела и на этот раз им было успешно выполнено.
Командование Ленинградского и Волховского фронтов в это время готовилось к операции по частичному прорыву блокады Ленинграда, для чего планировалось освободить от немецко-фашистских войск Октябрьскую железную дорогу. Для решения данной операции фронтовому командованию требовались точные разведывательные сведения о противнике.
Разведчики Особого отдела НКВД Ленинградского фронта не знали покоя. Ночью и днем на железнодорожных станциях, шоссейных и проселочных дорогах, в населенных пунктах и лесах, оккупированных гитлеровцами, они с риском для жизни собирали разведывательную информацию.
Разведчик Н.И. Кузьмин. 1936 г.
Н.И. Кузьмин, 1940 г.
Разведчик Ваня Голубцов
Полковник Д.Д. Таевере, 1950 г.
Школьный снимок Ваня Голубцов второй справа в нижнем ряду
Начальник Особого отдела НКВД Ленинградского фронта П.Т. Куприн. 1938 г.
Н Ф Ковалдин, 1940 г.
Подполковник Н.Ф, Ковалдин, 1953 г.
А значит, представление будет.
И вот охранники и лагерные полицейские из числа изменников Родины носились между двухъярусными нарами и пинками, хлесткими ударами свинцовых нагаек и шомполами поднимали на ноги больных, всевозможных калек и обессиленных от голода людей. В блоках то там, то здесь полицейские орали:
Все на построение!
Тут же кто-то из солдат охраны громко кричал:
Все на представление!
Затем раздавался дружный солдатский смех. Охранники уже веселились в предчувствии представления. Они были уверены, что сегодня герр фон Шмитке порадует их чем-нибудь необыкновенным.
Повышенное возбуждение охранников сразу передалось военнопленным. Бряцая деревянными колодками по бетонному полу, они спешили быстрее проскочить через двери блоков на улицу. Здесь у дверей их ждали псы-полицейские с налитыми кровью глазами. Они хлестали направо и налево по спинам военнопленных нагайками и шомполами, а те, защищая лицо и голову руками, словно спринтеры, пробегали это проклятое место. Больше всех доставалось больным и калекам, которые еле-еле двигались, да и то при поддержке товарищей. На этих бедолагах вымещали всю свою злобу за потерянные привилегии бывшие кулаки, лавочники, торговцы и прочие антисоветские элементы. Они увидели в фашистской Германии силу, которая могла осуществить их мечту: ликвидировать Советскую власть и помочь им стать хозяевами пусть маленького, но своего дела. Поэтому каждый из этих иуд из кожи лез, чтобы выслужиться перед лагерным начальством. Обрушивая на головы больных и калек удары нагаек и шомполов, они с ненавистью кричали:
Бы-ы-стрей, сво-о-лочи красно-о-кожие!
И вот шесть колонн, каждая от 200 до 250 человек, во главе с немцем-воспитателем и пятью полицейскими, замерли в ожидании выхода самого фон Шмитке. Глаза охранников, полицейских и военнопленных были направлены на двухэтажный дом, в котором находилась резиденция начальника лагеря. Ждать пришлось совсем недолго. Хлопнула дверь, и на улицу выкатился, переваливаясь с ноги на ногу, кривоногий телохранитель фон Шмитке фельдфебель Рунге. Он стоял, словно бык, на своих мощных ногах и исподлобья оглядывал притихшую площадь. Этого неимоверно широкоплечего, обладавшего огромной физической силой гитлеровца боялись даже некоторые офицеры в лагере. Они боялись его за необыкновенную исполнительность, жестокость и привязанность к начальнику лагеря. Однажды на вечеринке изрядно подвыпивший фон Шмитке разошелся так, что предложил своему извечному противнику по картам и спорам начальнику Любаньского отделения службы полиции и безопасности СД гауптштурмфюреру СС Шираку пари: его любимец, его верный телохранитель одним ударом кулака может убить любого военнопленного из лагеря. Он ставил тысячу марок против десяти бутылок французского коньяка, привезенного недавно Шираком из Парижа.