Вот только в Мельдиных снах порядка не наводилось. Казалось бы, распустил Ингвар спутанный клубок ее страхов, закрыл ее (несколько раз впрямую собственным телом) от мучающих наваждений. Но стоило ей потерять к аналитику женский
интерес, как ее сон вернулся вновь. Не покупать же после каждого сна нового врача.
Мадам, все повторилось? скорее констатировал, чем спросил Ингвар, огромной пятерней зачесывая свои светлые волосы. В деталях были какие-то изменения, другие формы, цвета? Динамика развития крайне важна.
Какая, к черту, динамика. У меня несколько огромных гардеробных забиты лучшей одеждой! Столяры не успевают делать новые шкафы для обуви! А я раз за разом мучаюсь ужасом нищеты и болью в ногах, которые я во сне стираю в кровь. Разве эти ножки можно стереть в кровь?
Из-под золотистого покрывала ручной средневековой китайской росписи по шелку Ими вытащила левую ножку и вытянула ее вверх. Соблазнять Олафсона она не собиралась пройденный этап.
Я чувствую боль. Вот здесь, в тех местах, где во сне сбиваю ноги. У меня никогда в жизни не было сбитых ног, но мне по-настоящему больно. Сейчас больно, не во сне!
Фантомные боли.
Я больше не могу так! Не хочу так. Должно быть какое-нибудь лекарство.
Новая любовь
Думаешь, я не любила? Уж ты-то мог бы знать.
Я говорю не о страсти, а о любви. Первое чувство влюбленности, смешавшееся с чувством унижения, ущемленности, потери, настолько отложилось в вашем подсознании, что ни один из ваших следующих романов не в силах был его перебить. У вас ведь не бывает неудач. Вы всегда получаете то, что хотите. И кого хотите. Но тот, первый, возлюбленный остался единственным, кого вы не смогли получить. Поэтому он остался самым желанным. Поверьте, мадам, стань вы хозяйкой его фамильной гасиенды, через несколько месяцев вы потеряли бы к нему интерес, как потеряли интерес к вашему мужу или ко мне Недоступность сделала его вожделенным. А все остальное вам доступно
Ты хочешь сказать, что моя беда в моем счастье? В том, что мне все доступно, все по карману?
Отсутствие желаний страшнейшее из заболеваний. А он ваше единственное несбывшееся желание.
Но сон мучил меня в ту пору, когда я хотела слишком многого и шла к этому. Когда я оставалась несчастной, соблазненной и брошенной неверным возлюбленным. И когда мы с Ферди только начинали путь к президентству я ли не хотела этого статуса, этого дворца
Вы хотели всего Его глазами. Не для себя а чтобы увидел Он
Ими дернула покрывало, застрявшее у края кровати и мешающее ей подняться. Оторванный кусок старинного шелка так и остался висеть у края.
Самое противное, что этот шведский американец прав. Она всегда представляла, как увидит ее Он Неужели Ингвар прав и в том, что, достанься ей Бени, через год он опротивел бы, как и Ферди? И сиди он сейчас в кабинете под бело-голубым флагом, чувств к нему оставалось бы меньше, чем к этому напыщенному индюку, возомнившему себя диктатором и осмеливающемуся сообщать дешевой голливудской профурсетке, что она, Ими, слишком холодна в постели! За двадцать лет с таким мужем огонь превратится в льдину. Но если бы на месте Ферди был Бени, неужели, видя его по утрам, она испытывала бы такую же привычно-обреченную брезгливость?! Врет швед, быть такого не может!
Значит, не получив единожды, я должна мучиться этим вечно?
Если не перебьете иным, более сильным чувством.
Вы хотите сказать, что пока мне не встретится нечто, что будет мне недоступно и чего я буду хотеть не менее страстно, чем того человека, ночные мучения меня не покинут?! Тогда ваше пребывание здесь бессмысленно, дорогой Олафсон. Можете паковать чемоданы, вас отвезут в Нью-Йорк. Неужели вы думаете, в этом мире осталось хоть что-то, что я могла бы страстно возжелать и не получить?! Такого в мире нет. Я могу купить любую из драгоценностей, любую из картин или скульптур, любой из нарядов. И без фальшивой скромности могу сказать, что после того, кто мне снится, в этом мире нет мужчины, которого я, Мельда, захотела бы и не могла бы получить. Мне нечего больше желать
Швед поморщился. Прерывать райское существование в президентском дворце ему явно не хотелось.
Мы попробуем новый вид терапии особый вид лечения легким гипнозом.
Я не поддаюсь гипнозу.
Но на первых сеансах в Нью-Йорке, помнится, вы отлично поддавались, и мы плодотворно работали
Какой из тебя, милый Олафсон, специалист, если ты не мог отличить загипнотизированную пациентку от возбужденной женщины. Я притворялась. И в ответ гипнотизировала сама. Хочешь, я и сейчас тебя загипнотизирую? Впрочем, теперь этого не хочу я
Эх, и этот оказался слабаком. А как все пристойно начиналось. Кабинет на тридцать втором этаже с видом на Сентрал-Парк. Она, записанная на прием под фамилией Джейн Райн, прикрыв глаза и расслабив бюстгальтер, лежит на классической кушетке. Врач, такой возбуждающий, что
рядом с ним можно забыть, от чего лечиться пришла.
Она и забыла. Сеансов восемь играла, столь старательно изображая прострацию, пока глупый доктор не понял преимущества своего положения перед живой, теплой, глубоко вздыхающей, но абсолютно неподвижной пациенткой И не воспользовался этим. Пользовался, надо признаться, неплохо. Но только и тогда, в самый неподходящий момент ей почему-то вспоминался Бени, убегающий от нее в ванную. И все наслаждение улетучивалось.