Кто-нибудь из них постоянно сидел в комнате у окна, возле намертво укрепленного на штативе фотоаппарата с телеобъективом. Когда в мастерскую Пырина заходил посетитель, наблюдатель щелкал затвором, передавал свой пост другому, а сам поспешно одевался и исчезал. Через пустырь за домом он выходил на параллельную улицу, появлялся на «трассе» на известном расстоянии от своего логова и только оттуда начинал слежку за объектом. Как только посетитель выходил из мастерской, его снова фотографировали. Первый снимок получался в профиль, иногда даже в затылок, второй в фас.
За десять дней беспрерывной слежки наблюдатели установили, что мастерскую регулярно посещает очень миловидная девушка в ватнике и ушанке. Она была единственным человеком, возбудившим их подозрения, потому что, возвращаясь из мастерской, всякий раз заходила в разные дворы. Дворы эти сообщались с другими дворами, и выследить незаметно её квартиру не представлялось возможным.
Остальные посетители, в основном женщины, приносившие в починку свою утварь, особых подозрений не вызывали.
Сердюка вскоре фотографировать перестали. Бывал он в мастерской ежедневно, приносил негодную бытовую рухлядь керосинки, примуса, лампы и уносил после ремонта на толкучку.
На фотографиях Сердюка Штаммер подолгу останавливал взгляд. И не только потому, что их было изрядное количество. Поневоле обращал на себя внимание этот плотный, крепко сколоченный мужчина с лицом крупным, грубоватым, волевым.
«Попробуй из такого что-нибудь выжми! Штаммер рассматривал большой, почти квадратный лоб, умные, проницательные глаза и морщился. Да с него всю кожу спусти не застонет. В этой проклятой стране не люди, а дьяволы. Пытками тут мало добьешься. А хитростью? Очень много хитрости нужно, чтобы обвести такого вокруг пальца. Он руководитель, он», убеждал себя начальник гестапо и терпеливо ждал команды.
Сегодня Щтаммер был особенно похож на щуку, подкарауливающую добычу. Маленькие водянистые глаза прищурены, тонкие губы сжаты так сильно, что, казалось, их нет совсем.
Мой ответ очень прост: всех, кто ходит в мастерскую, арестовать. Под пыткой хоть один заговорит.
Вас ничему не учит жизнь, коллега, насмешливо возразил Гейзен. Много вам удалось добиться пыткой? Ваш предшественник был посильнее вас в этом искусстве, а хоть одно признание он вырвал? Избивал до смерти, и со смертью дознание кончалось. И притом: на сто посетителей могут оказаться только два-три партизана. Не так ли? Эх, когда-то немецкая тайная полиция считалась лучшей в мире! Но тогда в ней работали не такие, как вы, Штаммер. Гейзен намеренно пропускал приставку «фон» он терпеть не мог этого выскочку. Вам бы быть палачом, Штаммер, надевать петлю на шею. А вот найти эту самую шею
Штаммер молчал. Он чувствовал превосходство Гейзена и за это ненавидел его.
Основные качества настоящего разведчика, поучал Гейзен, хитрость и терпение. Надо понимать врага. В чем ваша ошибка на первом этапе работы? Вы русских считали дураками, а они оказались куда умнее вас.
Штаммер открыл было рот хотел что-то сказать в оправдание, но Гейзен опередил его:
Да, да, умнее, и намного. Развесили списки вашей агентуры по городу!.. Это же неслыханный провал! Я вам этого никогда не прощу.
Сам фюрер простил, а вы не прощаете! огрызнулся Штаммер, не преминув напомнить о личных связях с Гитлером.
Простил, но не забыл, ехидно отрезал Гейзен, барабаня пальцами по столу. И рассчитается по совокупности. Хорошо, пока думать за вас буду я сумейте только выполнять. Арестовать одного-двух значит спугнуть дичь. Надо захватить всю стаю.
Но как? Штаммер, скривив рот, беспомощно усмехнулся.
Можно применить два способа. Или тот, что применили они в отношении вас, подослать агента и получить списки, или спровоцировать их на крупную операцию, заставить собрать все силы и уничтожить нашими превосходящими силами.
Но как? снова спросил Штаммер.
Слушайте внимательно. Женщина в железных очках безусловно не рядовой подпольщик. Это видно по её выдержке, по стойкости характера. Таким поручают важные задания. Кем она может быть, по-вашему?
Руководителем организации или связной, попытался угадать Штаммер.
Правильно. Наконец-то я слышу от вас дельный ответ. Уроки идут вам на пользу, Штаммер.
Шеф гестапо побагровел от обиды, но сдержался.
Гейзен продолжал:
Судя по тому, что она не сидит в одном городе, а разъезжает, надо полагать, что она связная. Логично?
Логично.
Дальше. Если от связной добиться признания невозможно, надо иначе использовать её. Как вы думаете, для чего она носила с собой этот замок?
Он служил паролем
О! уже без иронии произнес Гейзен. Вы на правильном пути. Но что убеждает вас в этом?
Сложность механизма. Такой уникум ни с каким не спутаешь.
А почему нет ключа?
Это меня уже обижает. Понятно и старо, как мир. Если резидент сапожник ему несут
ботинки, если часовщик часы. К парикмахеру идут бриться. А в данном случае просили сделать ключ И вдруг Штаммер задрожал от внезапной догадки: Направим нашего агента с замком связной в мастерскую и игра выиграна если у них нет дополнительного сложного словесного пароля. Губы Штаммера сложились в щелку.