"Старая акула" была далеко не худшим заведением в этой трети острова, но атмосфера неизменного веселья и демократические
цены делали ее чрезмерно людной и шумной на радость владельцу и к досаде тех, кто был сторонником времяпрепровождения в тишине и покое. Пробравшись через зал, заполненный посетителями уже на две трети, Лауритц присел за пустующий столик и заказал себе выпивку, чтобы на него не косились, как на простого любителя посидеть на бесплатном стуле. А заказывал он самое ходовое, популярное и дешевое... На стол перед ним трактирная служанка поставила большую кружку, в которую было налито...нет, "налито" - это слишком громко сказано...донышко которой на два пальца покрывал ром, и кувшин с кипятком. Следуя алгоритму, и не задумываясь над своими действиями, молодой человек разбавил ром горячей водой до полного объема, выжал туда, как полагается, дольку лимона, и перемешал. По правилам в этот коктейль напрашивался еще хотя бы маленький кусочек сахара, но сахар был слишком дорог для человека, который затянул пояс потуже и твердо решил экономить на всем... Отхлебнув из своей кружки, Лауритц обнаружил, что получилась у него просто отменная гадость, пить которую возможно только через силу. Ну, что ж, заставлять себя необязательно, зато трезвее будет...
И доктор приступил к самому тоскливому и утомительному занятию - ожиданию. Он подождал сперва немножко, потом чуть подольше, это ему не понравилось, но продолжал он в том же духе. И просидел таким образом, страшно сказать, целых два часа. Все-таки, хорошо, что при нем не было часов, иначе, увидев, как их стрелки неумолимо подбираются к отметке "десять", он рисковал совсем отчаяться... Тем временем, зал таверны наполнился уже практически битком. Воздух стал таким плотным и насыщенным от клубов табачного дыма, кухонных ароматов и запаха алкоголя, что его, казалось, можно было уже резать ножом и раскладывать по мискам как новое дежурное блюдо. А Лауритц все сидел и сидел, понуро уставившись в свою кружку, и с каждой минутой его печаль возрастала в геометрической прогрессии. Молодой господин врач уже почувствовал себя жестоко обманутым, глупо обсмеянным, покинутым, не нужным никому в целом свете и обиженным на несправедливую судьбу. Он уже был готов встать, развернуться и уйти, громко хлопнув дверью (все равно в таком шуме этого бы никто не услышал), если бы тот, кого он так терпеливо ждал, не изволил бы явить свою персону в самый последний момент.
Первым доктора настиг резкий и приторный аромат дешевых женских духов, а сразу за запахом появился и носитель этого неподобающего "шлейфа" - молодой мужчина, хорошо одетый, с черными волосами, уложенными на висках в аккуратные напомаженные завитки, и с довольной улыбкой, цветущей на лице.
- Лауритц! - громко воскликнул он, чтобы товарищ не делал вид, будто они совсем не знакомы, - Сколько лет! Как же я рад тебя видеть, дружище!
- Я тоже рад, - сдержанно ответил рыжий, - но я, честное слово, был бы рад видеть тебя больше, Паоляйн, если бы ты явился на пару часов раньше.
- А я что, немножко опоздал?..
- Немножко?! Да тебя не было целую вечность.
- Да ладно тебе... Подумаешь, какие пустяки... Я, между прочим, с девушкой познакомился! Даже с двумя, представляешь, я сразу спросил у своей красавицы о том, есть ли у нее подружка, ведь я тоже как бы с другом. И она у нее оказалась! - в глазах Лауритца сейчас читался немой и строгий вопрос "Ну и где хоть кто-нибудь из них?", и Паоляйн не замедлил на него виновато ответить, - но они оказались настолько нетерпеливыми, что мне пришлось им сразу...уделить внимание, при чем обеим одновременно.
- Пауль, какой же ты, все-таки... - далее следовало бы вставить "баран", "баклан", "олень", "тюлень", но это Траинен в силу воспитания умолчал и оставил на усмотрение собеседника. Сам же он лишь недовольно поморщился и отодвинул стул, вставая из-за стола. - Как всегда! Ничуть не изменился...
- Ты тоже совсем не изменился! - радостно воскликнул брюнет, восприняв все выше сказанное как комплимент. Судя по всему, он был еще и немножко навеселе, но общее благодушие было не последствием опьянения, а обычной чертой его характера. - Ларри!.. - нарушая всю драматичность момента, он обнял товарища крепко, как давно потерянного и вновь обретенного брата, не давая ему уйти, и с легкостью оторвал его от пола, ведь сам был его на голову выше, - Да ты, что ль, подрос? В последний раз, когда я тебя видел, в тебе было футов пять с половиной, от силы...
- Сам ты "штольподрос"... - проворчал рыжий, но его живое, открытое лицо уже никак не хотело изображать возмущение, а наоборот, расплылось в широкой улыбке. Пауль всегда был шалопаем. Но он был беззлобным и таким славно-обаятельным, что обижаться на него подолгу было просто физически невозможно. - Ладно уж, может, теперь расскажешь, чем ты меня
хотел сегодня облагодетельствовать?
Пауль усадил Ларри обратно на стул, а сам разместился напротив и, не утруждая себя лишними церемониями, взял кружку своего приятеля, отхлебнул ее содержимое и погонял за щекой с видом заправского дегустатора. На долю секунды его приятное, гладко выбритое лицо скривилось в сосредоточенной гримасе и тут же прояснилось.