Обоз не вернулся мин херц, говорил Алексашка, когда Ларсон подошел, это может быть что угодно. Возможно, что он утонул.
Утонул? переспросил царь.
Я имею в виду, возможно, утонул, уточнил Меншиков, он мог и в плен попасть. Вчера опять было несколько вылазок шведов из крепости.
И он покосился на подошедшего Андреса, словно информация
была секретной, а этот швед может ее выдать. Петр с укоризной посмотрел на фаворита, что тот опустил глаза.
С последним я соглашусь, кивнул государь, это куда правдоподобнее, чем утонул. А если он захвачен, и в крепости, то мы должны отправить туда человека с письмом.
Ларсон посмотрел удивленно на царя, потом на его окружение. Поведение Петра Алексеевича ни кого не изумило. По всей видимости, не известный Андресу офицер, был в почете у монарха. Лишь потом, когда эстонец уезжал в Москву, Александр Данилович объяснил почему. Сейчас же из разговора он понял, Что любимец Петра второй капитан Бомбардирской роты (первым был сам государь) Ян Гуммерт, находится в плену, а комендант крепости Нарва Горн, в случае плена (если все-таки капитан не потонул) должен содержать его честно по воинскому обычаю, как это делали русские со шведскими пленными.
А к письму приложим свидетельства оных, в том числе и Паткуля, Ларсона. Добавил Петр.
А может мин херц, молвил Меншиков, как-то не уверенно, его с барабанщиком и пошлем.
Государь задумался. Посмотрел сначала на одного офицера, затем на другого, но те лишь потупили взгляд и смотрели куда-то под ноги.
Так понимаю, проговорил Петр, решение опять мне принимать. А я ведь всего лишь капитан-бомбардир.
Вы в Бомбардирской роте командир, а здесь и в этих делал царь, напомнил ему князь Трубецкой.
Да, ваше величество, сие есть дело государственное.
Будь, по-вашему, он посмотрел на Ларсона и спросил, а не убежишь?
Не убегу.
Слово даешь.
Даю.
Вот и ладненько. А сейчас пойдемте в рыбацкий домик, там Алексашка тебе сподручнее письмо написать. А золотарь нам его на свой язык переведет. А вы господа хорошие возвращайтесь-ка к войскам своим. Пора уже заканчивать эту канитель. Нужно брать Ивангород и Нарву, эвон Карлолус уже в Пернове высадился и к нам топает.
VI
Это в далеком будущем Нарва, преимущественно русскоязычная, стала третьим по величине городом Эстонии. И об этом Андерс Ларсон хорошо помнил. Когда-то крепость была основана датчанами. Потом переходила из рук в руки, сначала к русским, а затем к шведам. И вот именно с осады этой цитадели и начал войну с Карлом XII Петр Первый.
Ларсон и представить не мог, что ему суждено было оказаться в качестве парламентера, причем человека, по мнению русских, до этого служившего в шведской армии. Не понятно почему, но государь Московский предпочел именно его, а не майора Паткуля, или вообще одного барабанщика, отправить к коменданту города. По просьбе монарха, пленные шведы написали несколько писем, о том, как к ним относятся в лагере, такое же письмо написал и Андерс (слава богу, шведским он владел так же неплохо, как и русским языком).
Ларсон вышел из рыбацкого домика Петра. На улице, приплясывая, чтобы не замерзнуть, его ждал молодой парень в васильковом камзоле. Увидев Меншикова, он замер, затем наклонился и поднял барабан, что стоял у его ног.
Вот пойдешь со шведом в крепость, и вручишь письмо коменданту, проговорил Алексашка, протягивая конверт, дождись ответа, а затем возвращайся. Тут фаворит понизил голос, так чтобы золотарь его не слышал, и прошептал, приглядывай за ним. И гляди, чтобы он ничего лишнего не сказал. Барабанщик взял конверт, запихнул за пазуху и сказал:
Хорошо ваше благородие. Потом взглянул на Ларсона, улыбнулся, и эстонец подумал, как же смешно он сейчас выглядит в старинном, по крайней мере, для него, мундире. Пошли, проговорил музыкант.
Пешком? поинтересовался Андрес, но Меншиков только рассмеялся.
А нам спешить не куда. Молвил он, даже если Гуммерт в плену, вряд ли в отношении его, что-то изменится. А чтобы вас не пристрелили, вот возьмите белое полотенце, протянул, и добавил, будем надеяться, что у шведов, этот цвет материи, значит то же самое, что и у нас.
Вздохнув, эстонец и барабанщик направились в сторону Нарвы. Хорошо, хоть похолодало, и грязь застыла. Речка Нарова покрылась тонким льдом, который при потеплении сразу же растает. Да и дорога, вновь станет непроходимой.
Миновав предместье, вышли к возвышавшейся на холме крепости. Артиллерия вот уже два часа, как прекратила обстрел. Барабанщик пробил сигнал, на стене крепости закопошились. Ларсон замахал в воздухе полотенцем. Теперь уже со стороны крепости прекратились выстрелы, в бойницу высунулась голова. Человек осмотрел пришедших и махнул рукой. Парламентеры приблизились к воротам. Небольшая дверца в них скрипнула и открылась.
-Kan komma in i fastningen, проговорил швед, выглядывая наружу.
-Чего? переспросил барабанщик.
-Просит
входить, перевел Ларсон.
-А понятно, кивнул музыкант, скажи ему, что мы послы от Петра Алексеевича к коменданту крепости.
-Vara ambassadorer, перевел эстонец.
-Ambassadorskommitten? уточнил караульный.